За следующей дверью

Наследство

Предисловие

− Мне кажется, что на меня кто-то смотрит.

− Глупая ты, − голос в телефонной трубке успокаивал и заставлял поверить, что всё действительно хорошо. − В твоей квартире никого нет, я же только что у тебя был. Шарахаешься от каждой тени, − тихий мягкий смех заставил девушку улыбнуться.

− Ты всё смеёшься надо мной, а вот соседка с верхнего этажа сказала мне, что здесь такое часто… Подожди. Я снова что-то слышала. Боже, как же я ненавижу эту квартиру.

Скинув с себя одеяло, она присела на диване. Телефонная трубка тускло освещала комнату. Можно, конечно, было включить ночник. Но куда больше темноты она боялась увидеть что-то. Или кого-то. Вглядываясь в темноту до боли в глазах, вслушиваюсь в тишину до глухоты, она недвижимая просидела несколько минут.

Но никого не было. Не могло быть. Дверь она сама закрывала этим вечером, а квартира находилась на третьем этаже: через окно не залезешь. Почему же тогда она физически чувствует на себе чей-то тяжелый, полный ненависти взгляд? Чувствует его каждую ночь с тех пор, как переехала в эту квартиру. И не проходит суток, чтобы невидимый сосед не напомнил о себе. Его присутствие ощущается так сильно, что, кажется, можно руку протянуть, чтобы дотронуться до него. Это неприятное ощущение и сейчас не покидает её. Она верит, нет, она точно знает, что он здесь.

Он стоит напротив неё у спинки дивана. Не двигается. Смотрит. Смотрит.

− Кать, ты там ещё жива? − взволнованный голос в телефонной трубке заставил вздрогнуть.

− Ты можешь сейчас вернуться?

Он устало вздохнул:

− Катюш, если я ещё раз отпрошусь с работы, меня уволят. Умоляю, выпей снотворное. Оно стоит в тумбочке под телевизором. Ты сразу успокоишься и уснёшь.

Несколько секунд она кусала губы, не решаясь сказать:

− Я боюсь включить свет. Вдруг… вдруг я увижу это.

− Не увидишь, потому что там ничего нет.

− Ты не ночевал здесь. Ты не можешь знать.

Она услышала его немного раздражённое тихое ворчание. Слов не разобрать. Наверное, думает, что она всё специально придумала, чтобы проводить с ним больше времени.

− Пожалуйста, успокойся. Говорю же, выпей снотворное и ложись спать.

Чувствуя его злость, она поспешно пообещала, что так и сделает. А он пусть работает и ни о чём не беспокоится.

− Спокойной ночи.

Экран телефона погас, и комната погрузилась в непроглядную тьму. Резко схватив одеяло, она укрылась им с головой, как в детстве. Поджала под себя ноги, оставаясь в укрытии: поправила одеяло так, чтобы нигде не было ни щёлочки. Наконец, положила голову на подушку и закрыла глаза.

А может, это всё действительно глупости. У неё всегда было слишком живое воображение. В детстве она точно так же пряталась под одеялом от неизвестных чудовищ или представляла, как к ней в комнату через окно прилетает Питер Пэн. Или как оживают ночью куклы и приглашают на чаепитие за маленьким пластмассовым столиком. Она, конечно, соглашается. Ей немного неловко оттого, что она в пижаме, а все куклы в красивых нарядных платьях, но разве можно отказать их просьбе.

Постепенно она засыпала. В комнате стало прохладно. Зябко. Она сильнее укуталась. У кукол всегда такие пустые глаза. Мёртвые. Если бы они действительно были живы, то были бы пустыми изнутри. Мёртвыми, но живыми. Как и их глаза. Холодно. Пальцы ног замерзают. Дышать тяжело. В этой квартире всегда стоит мерзкий запах воска и полевых трав. Невозможно свободно вздохнуть. Запах пропитывает насквозь, но никогда не выветривается. Шею сдавливает. Эти руки. Они не дают ей вздохнуть.

Она стоит напротив. Протягивает руки. Они не касаются девушки, но она всё равно чувствует чужие пальцы на своей шее. Сначала почти невесомо, порождая страх в самой глубине души, они гладят похолодевшую кожу. Этого не может быть. Она не приближается, она не может дотянуться до неё. Это только кажется. Пальцы нежны, их прикосновение неуловимо, но шею сдавило тугой петлёй, и не получается дышать. Невозможно вырваться.

ГЛАВА 1

Сосед

Ключ в замке поворачивался как-то неохотно, но, скрипя, наконец, поддался. Дверь отворилась. На лестничную площадку дохнуло пылью, воском и травами. Здесь всегда витал этот аромат. Ничего не изменилось за прошедшие девятнадцать лет, словно хозяйка вовсе никогда не покидала квартиру. Как прежде, развешивала под потолком пучки пахучих трав. Зажигала тонкие церковные свечи. Между тем её уже давно не было. 

Жильцы квартиры за прошедшие годы менялись один за другим. Никто не задерживался надолго. Будто бы гнал их прочь затхлый воздух маленькой квартирки. Не витай в воздухе этот неприятный тяжёлый запах, она и вовсе бы ничем не выделялась среди сотен других. Низкие потолки, маленькие окна − подобных хрущёвок по всей стране не сосчитать. Но в этом месте ощущалось что-то неуловимое, непонятное и необъяснимое...

В темноте пришлось на ощупь искать шнурок от выключателя. Загорелась тусклая люстра, слишком низко приспущенная на проводе-пружинке. Так и удариться можно. Пришлось нагнуться, проходя в комнату. Там тоже почти ничего не поменялось. Старенький диван у стены, напротив − польская «стенка», на ней относительно новый телевизор. Кто-то из жильцов так спешил съехать с квартиры, что даже позабыл забрать его. Как ни странно, за ним так и не вернулись.

У квартиры на третьем этаже всегда была плохая репутация. Бабки на скамейках ворчали, что там обитает «чертовщина». Дети на спор забегали в подъезд и стучали в дверь «проклятой» квартиры. Убегали с криками и визгами на улицу прочь от придуманной ими же опасности. Пересказывали друг другу, как в квартире зарубил своих жертв серийный маньяк, как повесилась в ванной брошенная невеста, как колдунья сгорела заживо в пожаре и, что когда-то там собирались для проведения сатанинских обрядов оккультисты.