Силой и властью

— Адалан! — сурово окликнул он ученика, — если слов ты не понимаешь, то я не посмотрю на то, что белых магов бить нельзя: уложу поперек скамьи и выдеру так, что до самых испытаний зад гореть будет!

Он ожидал оправданий с видом чистейшей невинности или каких-нибудь дерзостей сквозь зубы — и то, и другое было вполне в духе маленького орбинского чудовища, но ответа не последовало — Адалана нигде не было видно.

— Адалан!.. Лан? — магистр поставил у порога корзину с едой и прошел в зал. Библиотека выглядела пустой и темной. Светильники, зажженные, видимо, еще утром, почти все прогорели и затухли. В полумраке Армин заметил развернутую на пюпитре книгу и еще несколько разбросанных по столу и забеспокоился уже всерьез. Мальчишка мог быть сущим наказанием, но с книгами всегда обращался бережно: не было случая, чтобы взятая им книга не вернулась на свое место.

— Лан, где ты? — позвал он еще раз, когда увидел белеющий на полу силуэт и, забыв гнев, кинулся к нему.

Мальчик лежал, уткнувшись носом в колени, и под щекой натекла густая лужица. Армин потрогал пальцами — так и есть, кровь. Эта — еще теплая, а рядом — пятна, уже свернувшиеся корочкой. Однако пальцы уже нащупали на шее хоть и слабенькое, но ровное биение. Армин приподнял голову мальчика и заглянул в лицо: щека была липкой, из-под носа и с губ стекали темные струйки, но веки дрогнули, и на Армина уставились лихорадочно-блестящие глаза.

— Живой? Слава Творящим! Сколько ж раз тебе говорить — не усердствуй по пустякам! Надо бы тебя в постель… и кого-нибудь, более сведущего в целительстве, чем я. Потерпи, сейчас все сделаю.

Армин попытался поднять мальчишку, но тот судорожно вцепился в его рукав:

— Нет… нет! Сабаар услышит…

Особо ценная часть орденской библиотеки была надежно закрыта от внешнего мира — это знали все. На самом деле она находилась не «здесь» и даже не совсем «сейчас». Происходящее внутри оставалось тайной даже для сильнейших магов и хранителей — через защитные барьеры мастера порталов до сих пор еще никому не удавалось проникнуть без его личного ключа. Но стоит только выйти за дверь…

Армину и самому меньше всего хотелось бы сейчас встретиться с сыном Белокрылого, озверевшим от боли своего подопечного. Щенок сначала в горло вцепится, а потом разбираться будет. Но сейчас Лану было худо. Быть может, не так, как после звезды покаяния, но ведь и Армин ничего не смыслит ни в медицине, ни в анатомии. Не спасать же свою шкуру ценой здоровья ребенка!

— Так и пусть услышит — он нужен тебе, и чем скорее твой брат явится, тем лучше…

— Нет! Только не он… магистр, умоляю… — Адалан затравленно забился в угол, замотал головой и снова завалился на пол — кровь потекла и из носа, и изо рта.

Армин понял: дело тут не только в уборке. Упрямец зачем-то разбудил бездну и не совладал… Нет, он совладал! Иначе от этого крошечного закрытого мирка библиотеки и праха бы не осталось. Справился — загнал всю алчущую свободы мощь в себя, внутрь, глубоко… Дурак!

А теперь не желает видеть Сабаара. Не желает настолько, что опустился до мольбы. Это он-то! Уверен, что умирает, не иначе. Вот Бездна! Армин сел перед мальчишкой на пол, жестко ухватил его за голову и заставил смотреть себе в глаза:

— Не смей! Не смей даже думать! Никогда, слышишь? Сейчас я возьму тебя за руки, и ты сбросишь все на меня, понял? Не хочешь Сабаара, придется слушаться меня.

Адалан едва заметно кивнул и потянулся навстречу помощи. Ладони его были ледяными и влажными, скрюченные пальцы дрожали. Армин начал мягко растирать руки мальчика в своих, но судорога не отпускала, а кровь продолжала стекать по щеке на мраморные плиты.

— Нет, так мы не поладим… — проворчал Армин, намертво вцепляясь в ладони мальчишки, — Не можешь по-хорошему, придется по-плохому. Держись.

Мощный и резкий удар пронзил пальцы. Адалан распахнул опустевшие глаза и сдавленно закричал, тело его нелепо дернулось раз, еще, выгнулось дугой и безвольно осело — в ладони Армина потекла сила: сначала лишь тонкий теплый ручеек, но он быстро рос, превращаясь в поток пламени. И вдруг разом обрушился раскаленной солнечной лавиной!..

Сердце колотилось бешено, перед глазами плыло, а сами глаза жгло и выворачивало, голова, казалось, сейчас лопнет с влажным треском, как перезревший плод, и осыплет стеллажи кровавыми ошметками… нет, такая мощь не предназначалась человеку. Армин отстранился от всего, что связывало его с его человеческой сущностью, и постарался забыть — теперь Ари Дон должен быть по-настоящему изгнан из его памяти: ни страха, ни боли, ни тоски, ни зависти. Только магия — невиданная, невероятная сила и власть творить. Творить все, что хочешь, все, о чем мечтал, все, на что достанет воображения!.. И сила эта, пока ещё послушная, требовала свободы, немедленно, сейчас! Она жаждала полыхнуть пламенем по коже и дереву, объять камень, заставить его рыдать и течь, словно воск... Как вихрь, рвалась она вперёд, чтобы лететь по миру, даря радость чистого, вольного огня, лететь, сметая и уничтожая все, чего коснется, покуда не иссякнет.

Ну уж нет, этого не будет. Армин из Мьярны, первородный вершитель, пока еще в состоянии обуздать Огонь. Даже такой.

Он сосредоточился: творить нужно быстро. Защита библиотеки. Она неплоха, но почему бы ей не стать совершенной? Первый пояс защиты, второй, третий, четвертый… Кому нужен четвертый? И третий-то — пустое тщеславие. Арка перехода сжалась, превращаясь в жуткую узкую трубу, способную высосать из любого не только мужество и жажду новизны, но и самую душу. Сунуться в такую может разве что безумец… И, наконец, пятый — временной сдвиг. Только бы не ошибиться и не вынести все это чудо в никуда и никогда... Переход: препона сохраняющая, препона предупреждающая, препона уничтожающая. И личное клеймо на столь дивную работу. Магистр Армин, мастер порталов полюбовался результатом своих трудов, не без основания упрекнув себя в излишествах — башня стала походить на цитадель великого завоевателя, заподозрить за нерушимой стеной магической защиты обычную библиотеку никому бы и в голову не пришло.