Страница 50 из 65
Как ни поверни, к чему ни прикоснись – это его забота о ней. После осознания подобного, ей становилось тошно. Как он мог с ней так поступать, зная, что они никогда не могут быть вместе?!
В том, что Айзек ее приручал, как ручную собачку, Ханна больше не сомневалась. Он всего лишь дал ей отсрочку, чтобы она почувствовала и оценила заботу, которой в ее жизни было так мало.
Мистер Гриндл хитер. Глядя, как он водит за нос супругу, Ханна вполне допускала, что он так же обманывает и ее. Со служанкой можно быть самим собой, можно быть грубым, не благородным, на нее можно давить, ей можно угрожать и использовать. Она для него удобная прихоть, натешившись которой, он потеряет интерес.
Ханна прослужила у Гриндлов почти девять месяцев, но до сих пор так и не решилась. Не решилась уйти, гордо хлопнув дверью на прощание, показав, что служанки имеют гордость и порядочность, и не решилась стать любовницей, но она чувствовала: скоро ей предстоит сделать выбор.
***
Айзек в эти дни был крайне осторожен, понимая, что Кэтрин все еще продолжает косо смотреть на свою компаньону, поэтому старался быть спокойным, внимательным, но в меру, чтобы у супруги не сложилось впечатление, что он заглаживает вину. В эти дни он старательно игнорировал Ханну, всем видом показывая, что она много о себе возомнила.
Он ожидал, что почувствовав его охлаждение, Ханна забеспокоится и кинется угождать ему, искать подтверждения прежней симпатии, однако вместо ожидаемого результата замел, как Ханна стала к нему относиться более холодно и равнодушно.
Этого Айзек не ожидал. Ему казалось, что дорогие подарки должны были развеять ее сомнения, однако к его удивлению Ханна оказалась не падкой на красивые подношения. Точнее подарки она принимала с радостью, но в руки не давалась. В сердцах он злился, однако в глубине души восхищался достойной соперницей. По его прежним расчетам Ханна уже должна была быть от него без ума и чуть ли не бросаться объятия.
Размышляя над следующим шагом, он пришел к выводу, что пора пряник сменить на кнут, иначе Ханна совсем избалуется. В конце концов, на то она и служанка, чтобы угождать ему, а не он ей. И пусть только окажется строптивой, об этом еще пожалеет!
Применить грубость Айзек не решился, хотя соблазн велик, поскольку это означало бы его полное поражение, как искусителя. Но его холодность и равнодушие, наверняка приведут ее в чувство.
Для Ханны все началось неожиданно и резко. Когда пришло время получать жалование, к своему удивлению она получила только положенные двенадцать долларов и ни цента больше. Экономка с ядом в голосе объяснила, что мистер Гриндл недоволен ею.
– Допрыгалась, нахалка? Уж не знаю, чем ты рассердила хозяина, но отныне ты обычная служанка! – она расхохоталась противным смехом. Глаза Мэри сияли, а Ханна была настолько поражена, что не могла даже рта открыть. Она допускала такой поворот событий, но все произошло слишком неожиданно и без предупреждения. – Миссис Гриндл с супругом уезжают, так что отныне в твои обязанности входит следить за порядком на втором этаже и помогать Марджори, если понадобится.
Объявляя ее новые обязанности, экономка не сводила маленьких пронзительных глазок, надеясь увидеть слезы разжалованной компаньонки. Однако вопреки ее ожиданиям Ханна даже не расплакалась и не выразила большого сожаления, лишь удивление отразилось на ее лице, которое быстро сменилось согласием и чем-то еще, чего Мэри не смогла разобрать. Расстроившись, что не удалось довести разжалованную компаньонку до слез, она буркнула:
– За дело и не лентяйничай! А-то пожалеешь. Можешь начинать собирать вещи!
– Какие вещи? – удивилась Ханна.
Большой Мэри так и хотелось мстительно бросить: «Твои!», однако это было не в ее силах. Окинув придирчивым взглядом Ханну с ног до головы, процедила сквозь зубы:
– Хозяйские! Хорошо же ты служишь, если хозяева тебе даже не сказали, что они уезжают! – заметив, как ошарашенная противница растерянно хлопает глазами, она победно добавила: – И уезжают надолго! А уж я научу тебя знать свое место и верно служить! – мстительная улыбка застыла на ее обрюзгшем лице.
Выйдя в коридор, Ханна прислонилась к стене, обессиленная неожиданным поворотом. Ее желание исполнилось, но не зря же говорят: стоит бояться своих желаний.
«А может все к лучшему?» – подумала и, услышав неподалеку шаги, выпрямилась. Приближалась миссис Гриндл.
– Эмма, ты уже слышала? Мы с Айзеком уезжаем!
– Да, миссис Гриндл. Когда?
– Уже на этой неделе, потому скорее приступай к сбору вещей. Не забудь положить зеленое муслиновое платье и синее с кружевами.
– Да, миссис Гриндл. Надолго уезжаете?
– На месяц, а может и больше. У Айзека дела, но думаю, раньше Рождества не вернемся, – неохотно ответила хозяйка.
«Ой-ей-ей… жду не дождусь, когда уедете… – съязвила Ханна. От осознания, что отныне дорогие подарки она получать не будет, стало грустно. – Пусть подавится!» – Топнула ногой и, тяжело вздохнув, отправилась собирать хозяйские вещи.
Почти неделя сборов и подготовки к отъезду пролетела быстро. Бегая по большому дому и собирая все вещи, о которых неожиданно вспоминала миссис Гриндл, Ханна сбила себе ноги. Утешало лишь то, что скоро состоится отъезд, и нескончаемая кутерьма завершится.
В предвкушении встречи с семьей, Кэтрин стала просто невыносима и чрезмерно придирчива. И вечерние чтения ее уже тоже не так интересовали, как подготовка подарков и выбор платьев. Хоть хозяйка и не красавица, но красивые наряды обожала не меньше, чем Маргарет и Лидия Марвелы.
День отъезда начался с ужасной неразберихи. Миссис Гриндл суетилась и отдавала столь противоречивые указания, что они с Мартой перестали их выполнять, лишь изображая старание, и считали часы и минуты, оставшиеся перед отъездом хозяев на вокзал. Один лишь мистер Гриндл сохранял присутствие духа и никуда не спешил. Казалось, что ему нравится вся эта кутерьма. И Ханна могла поклясться, что, глядя на нее запыхавшуюся и растрепанную из-за беготни, он испытывал удовлетворение.