Страница 48 из 65
– Эмма, вы свободны.
– Да, мистер Гриндл, – кротко пролепетала Ханна и быстро упорхнула из комнаты, пока хозяйка вновь не переключилась на нее.
О чем будут говорить супруги, она могла только предполагать, но подслушивать не собиралась. В доме, где есть хоть один слуга, всегда найдется желающий проникнуть в чужую тайну. А значит, скоро на кухне ей поведают все свежие сплетни.
Вылетев из кабинета и притворив дверь, Ханна уловила шаркающий звук удаляющихся шагов.
«Вот старая ведьма!» – выругалась под нос и направилась на кухню. В том, что ее не уволят, она была почти уверена.
– Что там произошло? – накинулись кухарка и Марта на Ханну, когда она вошла в кухню. – Мы не могли понять и гадали: у вас там веселье или ругань?
– Как сказать… – начала объяснение Ханна.
– А вот так и скажи! – они обе вытянули головы, чтобы не пропустить ни одного слова. Все-таки не каждый день в хозяйском доме происходят подобные загадочные сцены, как-никак, все же для слуг развлечение.
– Да я бы сказала, только мистер Гриндл запретил мне распускать язык, иначе грозился уволить.
– Да что ты? – в их голосах почувствовалась такая грусть и разочарование, словно она от них скрывала величайшую тайну бытия.
– Ага, – удовлетворенно подтвердила Ханна и смачно откусила кусочек от яблока, которое любопытная Марта забыла на столе. И пережевывая фрукт, продолжила: – А хозяйка, наобоот, требует, фтобы я рассказала ей. И как тут быть?
– Все же хозяин-то главнее.
– От и я так думаю, – подытожила Ханна
– Что ты тут думаешь? – прервал разговор раздраженный голос экономки, надменно стоявшей на пороге кухни.
– А я думаю, что приказы хозяина следует выполнять подобающим образом и держать рот на замке, – равнодушно ответила Ханна. Грубить экономнее она не собиралась, все же худой мир по любому лучше доброй ссоры.
– Тогда чего ты тут расселась и сплетничаешь? – похоже, что Большая Мэри нарывалась на ссору.
– Не под дверью же мне стоять! – не подумав, огрызнулась Ханна, а осознав сказанное, пожалела.
– Да как ты смеешь!
– Просто предупреждаю, что нам всем лучше молчать, если не хотим потерять работу, – примирительно ответила она, однако экономка уже вышла из себя. Посчитав, что скандалить глупо, Ханна, прихватив еще пару яблок, вальяжно обошла экономку и покинула кухню.
– Положи яблоки! – потребовала Мэри.
– С ними как-то легче молчать, – бросила на ходу Ханна.
– Вот дрянь нахальная! А вы чего расселись, бездельницы ленивые, быстро за работу!
Марта тут же убежала, а Марджори принялась расставлять перемытую посуду, громоздившуюся на столе.
– Так что там, с письмом? – экономка стояла за спиной кухарки и не сводила с ее спины глаз. Марджори могла бы поклясться, что от злого старческого сиплого голоса Мэри у нее волосы поднялись на затылке дыбом.
– Хозяин запретил говорить об этом.
– Тебе что ли сказал лично?
– Может и не лично, но рисковать работой не буду.
– И кому ты это говоришь? Мне? Так и останешься без работы! Уж поверь! – противно хихикнула экономка.
– Да, пожалуйста, – равнодушно повела плечом Марджори. – Работу я еще найду, если по твоей милости уволят, а вот если хозяин останется недоволен, будет хуже. Так что даже не думай, не скажу.
– Тварь! – прошипела экономка.
– Кто бы говорил! – огрызнулась кухарка.
***
Когда Ханна подавала ужин, примирившиеся супруги мило беседовали, и только хозяйка изредка бросала косые взгляда на компаньонку, которые та старательно игнорировала.
Понимая, что между женщинами взаимопонимание еще не налажено, Айзек предложил:
– Думаю, что после ужина, вам с Эммой стоит вместе помолиться. Как-никак, вы меня сегодня от одержимости спасли, – пошутил он.
– Грех так говорить, – обиделась Кэтрин, почувствовав в голосе мужа насмешку.
– А вам, Эмма, напоминаю, что следует молчать до тех пор, пока я не позволю рассказать, – заметив недовольство супруги, Айзек снисходительно добавил: – Возможно, Кэтрин, я расскажу, но зависеть это будет от вашего поведения. Скрывать там особенно нечего, но, все же, во время сказанная новость имеет решающее значение.
– Да, мистер Гриндл.
– А тебе, любимая, все ясно? – Кэтрин кивнула головой, продолжая насаживать овощи на вилку. – Вот и славно!
Айзек взял руку супруги и поцеловал запястье.
«Лицемер и обманщик!» – от его неискренности Ханне стало противно, и от жалости не осталось и следа.
Зато оставшийся день прошел без происшествий. Вечером, готовя миссис Гриндл ко сну, она, была не многословной. Как и хозяйка.
«Пусть лучше так, чем бесконечные расспросы!»
Пожелав спокойной ночи, Ханна удалилась. Проходя мимо двери кабинета, остановилась, но постучать не решилась.
«О письме спрошу завтра», – решила и направилась в свою комнату.
Экономка, кухарка и Марта давно разошлись по домам. Дом утопал во мраке и ночной тишине. Лишь одинокий сверчок пел свою незатейливую грустную колыбельную, которая успокоила Ханну и усыпила.