Страница 40 из 65
– Так о чем? – переспросил, прислоняя ладони к шкафу и заключая ее в кольцо рук.
Она стояла красная и продолжала молчать.
– Можешь молчать сколь угодно, но выполнять нашу договоренность придется. И не смотри на меня так, тебе это понравится!
Лицо Ханны вытянулось от удивления, а глаза широко раскрылись от возмущения. И Айзек рассмеялся низким, грудным голосом.
– Ты не останешься без подарка, – напомнил о прошлой щедрой плате. – Если не будешь так стоять и упираться, моя благодарность будет щедрее. – И, не дожидаясь ответа, сжал Ханну в объятиях.
Она ощутила жар мужского тела, его нетерпение и горячее, возбужденное дыхание на виске. Чем это может обернуться, она теперь знала и, не дожидаясь повторения, выпалила:
– Я согласна!
– Хорошо, – прохрипел довольный мистер Гриндл, продолжая сжимать ее бедра и притягивать к своим. Ей казалось, что еще чуть-чуть, еще мгновение, и он не удержится. Но он отпустил ее и направился к креслу. Только тогда она с облегчением вздохнула.
– Подойди! – приказал тоном, не терпящим возражений. Ханну затрясло, она не могла сдвинуться с места. – Да иди же или предпочитаешь грубость?
Она повертела головой и сделала небольшой робкий шаг. Мистер Гриндл улыбнулся.
– Хорошо. Теперь ближе и быстрее. Или хочешь меня разозлить?!
Когда сделала еще несколько, он дотянулся до нее и резко потянул за руку вниз. Ханна снова оказалась стоящей на коленях, а он быстро расстегнул брюки и, поправив исподнее, достал возбужденный красный член.
– Быстрее! Уже не могу ждать! – грубо торопил, подталкивая ее голову ближе к паху.
Понимая, что уже ничего не изменить, Ханна наклонилась и коснулась губами набухшей головки. Стоило только обхватить ее плотнее, выдержка мистера Гриндла закончилась, и его тело выгнулось дугой.
– Да! – радостный возглас вырвался из его груди. – Еще, ну же! – Он больше не уговаривал, а с силой пытался протолкнуть плоть глубже.
Как и в прошлый раз, он положил свою большую ладонь на затылок и подталкивал Ханну, ускоряя ритм.
Стоя на коленях и едва сдерживая рвотные порывы, Ханна размышляла о том, что она и не помнила, как давно видела обнаженного до пояса мужчину, не говоря уже о том, что никогда не касалась обнаженного торса, а тут такое... Хотя даже говорить о существовании мужского органа не прилично.
Ощущение, что она делает что-то постыдное и мерзкое, угнетало. С другой стороны, Айзек не был таким уж отвратительным и грязным, как она того ожидала и боялась. В случае, если она на это не согласится, на новом месте ее может ожидать подобная участь.
Все мысли рассеялись, когда она услышала треск раздираемой ткани.
Не позволяя Ханне поднять голову, Айзек свободной рукой грубо дернул за горловину платья, от чего ткань с треском порвалась. Не удовлетворившись результатом, он дернул еще раз, и теперь лиф платья и нижняя хлопковая сорочка были почти полностью разорваны. Препятствием оставался только бежевый корсет с низкой посадкой, но мистер Гриндл умело тряхнул Ханну за плечо, от чего ее грудь выпала и оказалась на его обозрении.
Сжимая ее обнаженную грудь, он резко ускорил движения и яростно пыхтел до тех пор, пока внезапно не застыл. Ее горло, как и вчера, оросило что-то совершенно ужасное на вкус, и пока Ханна не проглотила содержимое, борясь с отвращением, мистер Гриндл не отпускал ее головы.
– Какая ты шлюха! – нежно произнес, поглаживая ее волосы. Развалившись в большом уютном кресле, Айзек пытался отдышаться, но, тем не менее, заботливо спросил:
– Налить виски?
Служанка кивнула.
Когда протянул стакан, Ханна сделала глоток, и горло обдало жаром, но после всего произошедшего этот разлившийся жар показался ей приятным и очистительным.
– Первый раз? – спросил Айзек, заметив, как она поморщилась от спиртного.
– Да.
– Все когда-то бывает в первый раз, – заметил он философски, находясь в отличном настроении.
Лицо служанки имело такое выражение, что он не мог понять: посочувствовать ей или рассмеяться. Пережитый страх и радость, что все уже закончилось; удивление и печаль, что пострадало красивое платье, ибо за всю ее жизнь она вряд ли имела красивее; недовольство унижением, ненависть и в то же время оживление и блеск в глазах от осознания, что теперь ей ведомо нечто запретное, о чем ранее и мыслить не могла.
Он с любопытством наблюдал за переполнявшими ее эмоциями и пришел к неожиданному выводу: соблазнение юной, хорошенькой служанки – это гораздо более увлекательное и тонкое занятие, от которого можно получить не только телесную радость. В борделе можно купить удовлетворение любого похотливого желания, любой каприз. Можно даже лишить целомудрия какую-нибудь опоенную юную девицу, но при всех этих возможностях, невозможно получить эмоциональную дуэль, чего так ему недоставало!
Возможность первым делать ход и отступать; изображать разочарование и безразличие;
чередование угроз и щедрых подарков – одним словом, игра давала ему возможность почувствовать себя господином, истинным хозяином положения, который в руках держит судьбу не рабыни или неотёсанной деревенщины, а умненькой, наблюдательной и в чем-то даже хитрой девчонки, пытавшейся юлить и изворачиваться. И чем больше она сопротивляется и менее предсказуемая, тем интереснее ему играть.
«Черт, возьми! – поразился открытию. – А жизнь-то становится все интереснее!»
Теперь он уже не досадовал, что его первоначальный план лишения невинности Ханны не удался. Теперь ему хотелось большего! Приручить, соблазнить, почувствовать себя циничным искусителем.