Страница 39 из 65
В этот день супруги Гриндл нанесли несколько визитов и выпили столько чашек чая, что домой торопились, как никогда ранее. Посетить уборную в гостях Кэтрин не позволяло воспитание и скромность, а Айзек решил поддержать супругу и потому так же мужественно терпел. Но всю обратную дорогу домой, он злился на Ханну, перебирая тяготы, которые из-за нее ему пришлось вынести за эти дни и приходилось терпеть сейчас.
«Ничего… – успокаивал он себя, – думаю, радости от тебя будет гораздо больше!»
От одного только предвкушения будущего удовольствия у него поднималось настроение и не только оно.
Приехав домой, миссис Гриндл наверно впервые испытала столь необычайное чувство, так близкое к пику радости и удовольствия.
Зато старания не остались напрасными. Как и ожидалось, почти в каждой беседе, удивленные внезапным приездом гостей, хозяева дома, пропустив по чашке чая или чего значительно крепче, крайне заинтересованно расспрашивали супругов о произошедшем скандале.
Мистер Гриндл отвечал заранее заготовленными фразами и приводил веские доказательства в пользу мисс Норт, не стесняясь удивлять хозяек сведениями об увлечении мистером Марчем служанками. К чести миссис Гриндл, она оказала поддержку мужу и от скабрезных подробностей хоть и краснела, но не падала в обмороки. И по завершении нанесения визитов супруги очень гордились собой и проделанной работой.
Поздним вечером довольная и удовлетворенная прошедшим днем миссис Гриндл с помощью компаньонки готовилась ко сну. Она приняла ванну, переоделась в ночную рубашку, расчесала волосы. Но из-за приподнятого настроения не смогла бы заснуть, поэтому по привычке велела подать снотворное.
Лаунданум давно и прочно вошел в ее жизнь. Кэтрин лечила им по рекомендации доктора простуду, кашель, истерию, бессонницу. Но Ханна, накапывая хозяйке успокоительное, не могла совладать с дрожью в руках – невольно вспомнила о прошлом вечере. Ведь если бы она заснула – все бы закончилось совсем иначе…
Потушив лампу и пожелав хозяйке спокойной ночи, Ханна вышла из спальни и притворила за собой дверь.
В коридоре и во всем доме тихо и темно. Из всей прислуги ночевать оставалась только она. Остальные служанки приходящие и оставались ночевать в исключительных случаях.
Стараясь не издать ни звука, Ханна как можно тише дошла до черной лестницы и стала бесшумно подниматься. Еще совсем немного – и в своей комнате. Но тут, к полной неожиданности, скрипнула половица. Звук был негромким, и Ханна затаилась, надеялась остаться незамеченной, однако, к ее огромному разочарованию, дверь хозяйского рабочего кабинета почти тотчас открылась, и на свету показалась темная фигура мистера Гриндла.
– Ханна, это вы? – негромко окликнул он.
Она молчала, надеясь, что он, не дождавшись ответа, удалится, но вместо этого, хозяин сделал шаг к лестнице и еще раз спросил:
– Это вы?!
Ей ничего не оставалось, как ответить:
– Да, мистер Гриндл.
– Я вас звал, почему вы не отзывались? – поинтересовался он, внимательно осматривая ее прищуренными глазами.
– Простите, я не расслышала, – солгала она.
– Правда? – усмехнулся он. И хотя вокруг царил полумрак, Ханна разглядела его усмешку.
– Да, мистер Гриндл, время уже позднее, и я думала, что все легли спать, потому шла к себе и была несколько рассеянной, – пояснила она. – Прошу прощения, если расстроила вас.
– Если вас не затруднит, после окончания рабочего дня заходите ко мне в кабинет и докладывайте о самочувствии моей супруги, – он смотрел на нее, как кот на попавшую в лапы мышь.
– Хорошо, мистер Гриндл, – покорно согласилась Ханна, но продолжая стоять на месте.
– Вы не поняли мой приказ?
– Поняла, мистер Гриндл.
– Тогда почему до сих пор стоите? – раздражение в его голосе росло.
– Сию минуту, – покорилась она и направилась вслед за ним.
Когда вошла в кабинет, он закрыл дверь, а потом она услышала знакомый звук поворота ключа в замке. Резко обернулась и, заметив на лице хозяина довольную улыбку, сразу поняла, какой разговор им предстоит.
– Наш уговор в силе? – недовольно спросил Айзек, заметив испуг на лице служанки.
Она продолжала на него смотреть, не сводя взволнованных глаз.
– Не злите меня, Ханна! – пригрозил он. Его желание и нетерпение возрастало и любое, даже малейшее препятствие к удовольствию портили ему настроение.
Ханна почувствовала, как ее лицо запылало.
– Не стоит так нервничать. Налить виски? – спросил чувственным голосом Айзек, уже не таясь, откровенно и нетерпеливо осматривая ее фигуру и сластолюбиво улыбаясь. – Я помню о нашем уговоре, а вы? – напомнил, подкрадываясь ближе. Судя по его нетерпеливому выражению лица, разговаривал он только для того, чтобы она отвлеклась и не закричала.
– О каком именно? – попыталась схитрить Ханна.
– О, у вас короткая память? – усмехнулся Гриндл. – Тогда можно сделать вид, что я его тоже не помню.
– Нет, не надо! – встрепенулась Ханна, начиная пятиться.
– Вот как? Значит, вы помните, о чем мы вчера говорили?
– Да, мистер Гриндл, – она смотрела на него, как затравленный зверек. Пятясь, уперлась спиной в книжный шкаф, и теперь с каждым шагом он подходил к ней все ближе.
– Говори просто «да», – поправил. – Так о чем наш уговор?
Служанка молчала и он, наслаждаясь моментом, продолжал плотоядно рассматривать ее фигуру, особенно пуговицы на груди. Ему нравилось смущение и робость Ханны; нравилось наблюдать, как она боится, смущается, пытается вывернуться; и нравилось знать, что все это тщетно. Это доставляло Айзеку неописуемое удовольствие.