Третий лишний

– Что вы делаете? – испугалась и попыталась отстраниться, но не смогла отодвинуться даже на дюйм. Когда мужская ладонь соскользнула ей на грудь, он прерывисто зашептал:

– Не надо бояться.

– Отпустите. Не надо, я закричу!

– И что будет? – зло усмехнулся Айзек, с силой притягивая ее бедра к возбужденному паху. – Даже если услышат, что, вряд ли, крайней останешься ты. Все узнают.

Горячие мужские губы нетерпеливо покрывали ее шею грубыми поцелуями, отзывавшими в теле Ханны приятной дрожью и волнами возбуждения. Ей хотелось отдаться, узнать мистера Гриндла другим… Испугавшись, что не сможет устоять, попыталась вырваться, но опьяненное тело не слушалось.

Распаленный сопротивлением, мистер Гриндл подтолкнул ее к столу, и, как только Ханна уперлась спиной в столешницу, свободной рукой задирал подолы юбок и попытался добраться до промежности.

– Все дома в округе будут для тебя закрыты. И что ты будешь делать?

Ханна сопротивляться, но остановить распаленного сильного мужчину не могла.  Уже через мгновение он добрался до разреза на панталонах и дернул ткань. В предвкушении победы и наслаждения, возбужденный до предела Айзек толкнул Ханну спиной на стол и навалился всем телом.

Подчиняясь низменным порывам, он прикладывал все силы, чтобы развести ее крепко сжатые бедра, но ноги у Ханны оказались неожиданно сильными. Айзек действовал грубо, но, даже несмотря на неудачу, не готов был ударить женщину, поэтому от ярости и бессилия дернул за горловину лифа. Платье с треском порвалось, обнажив корсет и приподнятые им полукружия пышной груди.

– Все об этом узнают!

– Ты мне, шлюха, угрожаешь? – прошипел он, расстегивая штаны.

– Нет, но живот скрыть невозможно.

Высвободив твердую плоть, Айзек вновь предпринял попытку овладеть ею.

– Черт бы тебя побрал! – процедил сквозь зубы, когда понял, что не может совладать с ней. Он слишком долго держал целибат, и теперь даже простое прикосновение к женским бедрам, волновало его столь сильно, что он готов излиться раньше, чем сломит ее сопротивление и войдет. А так далеко зайти и даже не совратить служанку – слишком обидно.  

– На колени, потаскуха! – прошипел и, вцепившись в волосы, стянул Ханну со стола на пол.

Не имея возможности вывернуться, Ханна вынуждена была созерцать его пах со стоящим членом с ярко красной, влажной головкой.

– Смотри! – он подтолкнул ее голову к плоти. – Красивый?

Красивый или нет, испуганная Ханна не знала. Сравнить ей не с чем, но она согласилась:

– Д-да!

– Тогда слушай, – от тряски за волосы у нее выступили слезы. – Сделаешь, как скажу, получишь пять долларов и останешься работать, если нет, изобью, но все равно возьму, а потом вышвырну! Поняла?!

– Да!

Как только ответила, он коснулся возбужденной плотью ее губ.

– Зубы выбью, если укусишь! – просипел и, надавив пальцами на челюсть, заставил приоткрыть рот. С силой протолкнул головку и издал громкий, довольный стон.

Ханна закрыла глаза, чтобы не видеть темную поросль. А потом к ее ужасу мистер Гриндл начал двигать бердами. Она не могла дышать, еле сдерживала рвотный порыв и, помня об угрозе, изо всех сил пыталась не смокнуть зубы.

– Давай, шлюха, за доллар! Давай же, развратная потаскуха! – от подступающего удовольствия, Айзек перестал сдерживаться и двигался еще быстрее. А потом его тело сотрясла дрожь, и ее рот внезапно чем-то заполнился. Она попыталась откинуть голову, но Айзек не позволил.

– Глотай, глотай, грязная девка! – стонал он и не отпускал до тех пор, пока она не сделала усилие над собой и не сглотнула накопившуюся во рту жидкость.

Только потом ослабил хватку и рухнул на стул.

Он сидел расслабленный, даже умиротворенный, с закрытыми глазами.

 Когда она попыталась встать, остановил:

– Не так скоро. Оближи его еще.

Заметив ее смятение, притянул ближе и аккуратно, но настойчиво наклонил ее голову к красной плоти.

– Ну, же! Как леденец на ярмарке, – подбодрил Айзек.

Когда она осторожно провела языком по коже, испещренной жилками, он нежно коснулся ее волос.

– Вот видишь, ничего страшного, – расслабленно усмехнулся и протянул ладонь Ханне. Опираясь на его руку, она с трудом поднялась. Ноги после долгого стояния на коленях болели и плохо слушались, поэтому Айзек помог ей дойти до кресла.

Застегнув штаны, открыл выдвижной ящик злополучного стола, потом взял руку Ханны и вложил в ее ладонь пять долларов.

– Сожалею о грубости. В знак примирения прими мою благодарность.

– Вы…вы…вы называли меня… – она не могла повторить.

– Шлюхой, грязной потаскухой и развратной девкой? – произнес он, гладя ей в глаза. – Это комплимент. Я не люблю святош и праведниц.

– Но вы…! А… как же…? – не могла подобрать слов пораженная Ханна.

– Кэтрин? Лицемерная ханжа и чопорная дура, – коротко отрезал Айзек. – Если больше вопросов нет, будем считать, что роковой инцидент исчерпан. Думаю: щедрое вознаграждение окупит ваши страдания. В конце месяца получишь повышенное жалование, а если иногда будешь умницей и побалуешь мой леденец своим нежным язычком, можно будет поговорить о двойном повышении. Но надеюсь, что это ты будешь хранить в секрете ото всех. Добрых снов, Ханна.

Он подошел к двери и открыл ее, давая понять, что на сегодня все разговоры окончены.

На онемевших ногах Ханна растерянно вышла и медленно побрела к черной лестнице. Уже поднимаясь, она с содроганием вспомнила случившееся и вытерла лицо и рот рукавами. К счастью, было поздно, и на пути в свою комнату она никого не встретила. Добравшись до кровати, разделась, как только положила голову на подушку, тотчас заснула крепким сном.