Страница 27 из 65
«Мало, что уродина, еще и идиотка! – вспомнил жеманный голос супруги. Айзек отчетливо понимал, кому обязан возвышением, но платить столь высокую цену за это более не намерен. Нестерпимо хотелось сорвать злость на ком-нибудь, выплеснуть раздражение, и он позвонил в колокольчик. Когда в кабинет вошла экономка, негодующе бросил:
– Позовите Эмму!
– Она с миссис Гриндл.
– Тогда позже, когда закончат.
Мэри несказанно обрадовалась, что паршивке достанется. Она искренне недоумевала, за что девчонке повезло, и недолюбливала ее. С первого раза, как только увидела Ханну, сразу поняла, что та легкомысленная вертихвостка, но с хозяином не поспоришь. А теперь, видя, что мистер Гриндл в гневе, ликовала только от одного предвкушения о ее наказании.
– Да, мистер Гриндл!
«Пусть мерзавка попадет под горячую руку!» – подумала мстительная экономка и поспешила в гостиную, где Эмма знакомила хозяйку со свежими газетами.
Дождавшись естественной паузы, возникающую при перелистывании страниц, Мэри обратилась:
– Миссис Гриндл, прошу прошения, что потревожила, но мистер Гриндл ждет Эмму в кабинете.
– Что-то случилось? – оживилась хозяйка.
– Я не знаю. Он ничего не сказал.
– Иди, Эмма, – холодно отчеканила Кэтрин и посмотрела на компаньонку так, будто ее обвили в краже.
Взволнованная Ханна поднялась и почувствовала, что ноги заплетаются. Чего ожидать от мистера Гриндла, она не знала. Постучала в дверь дрожавшей рукой и вошла.
Проходя вглубь комнаты, ощутила, что при каждом шаге под ногами раздается хруст стекла. Ничего хорошего это не предвещало.
Мистер Гриндл как обычно сидел за столом. Посмотрев на его серьезное лицо, Ханна почувствовала, что он опять будет развлекаться, доводя ее до слез.
«Нужно вытерпеть…»
– Вы справляетесь с обязанностями, возложенными на вас? – сходу спросил он.
– Да. Думаю, что да. Во всяком случае, я надеюсь, что справляюсь, и миссис Гриндл мною довольна, – на всякий случай уточнила она.
– Вот как? А думал, что стараться и надеться – это разные вещи! – вспылил Айзек.
Не понимая, к чему он клонит, и, не желая позволять ему долго и медленно над собой издеваться, Ханна набралась смелости и спросила:
– Вы или миссис Гриндл чем-то недовольны? Если так, прошу прошения. Впредь я буду еще более стараться.
– Правда? Выходит: сейчас вы не выкладываетесь полностью?
– Я стараюсь изо всех сил, мистер Гриндл.
– Если стараетесь изо всех сил, тогда как можете обещать что-то сверх возможностей?
Он сверлил ее холодным, цепким взглядом. Неприятная улыбка не сходился с лица, а глаза преисполнены гнева. Ханна почувствовала, что и в этот раз он не успокоится, пока не доведет ее до слез. Как она уже успела заметить из прошлых встреч, после того, как расплачется, мистер Гриндл начинал потихоньку успокаиваться. Взвесив все за и против, решила, что он получит то, чего так жаждет.
– Я вас спрашиваю! – нахмурился он. – Как вы можете обещать то, чего не сможете выполнить?
Ханна продолжала молчать, рассматривая затейливый орнамент ковра. В конце концов, надо же ей настроиться на плач.
– Тогда выходит, что вы лгунья!
– Нет! Нет, мистер Гриндл, я говорю правду! – с жаром оправдывалась Ханна.
– Вы лжете! Я вижу это! – сейчас хозяин походил на инквизитора, обличающего ведьму.
«Осталось добавить: покайся, Ханна, пока не стало слишком поздно!» – вздохнула она.
Айзек, казалось, тут же уловил саркастичную нотку в ее настроении. Резко встал из-за рабочего стола и приблизился к ней почти вплотную, пытаясь давить не только манерой общения, но и ростом.
Расстояние между ними оказалось неприлично близким. Подумав, что если будет отпираться, он приблизится ближе, Ханна решила не упрямиться и, робко опустив глаза, пролепетала:
– Нет, мистер Гриндл.
– Я не расслышал?
– Нет, мистер Гриндл, – повторила громче.
Айзек отошел и, сложив руки за спиной, принялся расхаживать по кабинету.
«Вот Цирцея!» – довольно усмехнулся.
Ему нравилось ее упрямство и непокорность. Пытаясь давить, Айзек испытывал азарт. В Ханне присутствовала присущая женщинам изворотливость и коварство, естественная чувственность, от чего его кровь начинала бурлить. Благонравность и приличия, принятые в обществе и вознесенные до идеала, Айзека не прельщали, поскольку этого идеала в его жизни и так с излишком. Он не был уверен: знает ли сама Ханна о своих достоинствах, и, скорее, склонялся к тому, что нет. И самодовольная мысль помочь ей познать себя, раскрыть грани ее порочности необычайно возбуждала.
«Кэтрин другая…» – с грустью сравнивал он.
Ее, ровесницу Айзека, до замужества называли старой девой. Она не горела желанием выйти замуж, поскольку мужчин считала грубыми, низменными животными. Мисс Обрайн уже отчаялась найти человека, который бы понял ее, устроил в качестве супруга, но познакомилась с Айзеком Гриндлом, и ей захотелось поддержать отчаявшегося человека, наставить на путь веры и спасения.
Айзек отнесся к странной чудачке, с упорством досаждавшей нравоучениями, весьма прохладно. И уже готов был объясниться, что не нуждается в проповедях и наставлениях, как неожиданно узнал: мисс Обрайн – состоятельная невеста. Кэтрин казалась ему слишком чопорной и жеманной, не располагала и ее внешность, однако солидное приданое стало отличным стимулом, чтобы выработать терпение и снисхождение. Долгие разговоры о вере и наставления о божьих испытаниях давалось Айзеку тяжело. Но, поразмыслив, что еще одна влюбленная состоятельная особа ему вряд ли попадется, сделал предложение.