Страница 21 из 65
Как ей повезло стать компаньонкой, Ханна поняла почти в тот же день. Оказалось, она должна заниматься только тем, что касается непосредственно миссис Гриндл: следить за вещами хозяйки, подбирать одежду, помогать одеться, готовить ванну, заботиться о внешности, укладывать и расчесывать волосы, скрашивать досуг – одним словом, помогать и развлекать. Теперь не надо мыть полы, убираться, стирать, мыть посуду, готовить… – ничего из того, что делала у Марвелов. О такой жизни еще недавно она и мечтать не могла. Только одно смущало: Ханна не понимала, почему ей так повезло.
Первые сомнения появились после разговора с Марджори, и она тут же начинала изводить себя выбором между порядочность и гордостью, нищетой и сытостью, но ей так хотелось верить, что все обойдется.
«Это только подозрения, – успокаивала себя, надеясь, что неприятности минуют ее. – Когда появится повод для беспокойства, тогда и уйду. Но ведь мистер Гриндл не настолько глуп, чтобы приставать к личной горничной супруги».
Однако теперь держалась осторожно, обращая внимание на любую мелочь, способную хоть как-то прояснить ее положение.
Из общения с другими служанками Ханна узнала, что миссис Гриндл, урожденная Обрайн, родилась и выросла в Англии в религиозной пуританской семье, а воспитание получила в женском монастыре. Поэтому не удивительно, что хозяйка вела добродетельный образ жизни, являлась членом попечительского церковного совета, городского общества трезвости, занималась благотворительностью. Даже преподобный Поуп отзывался о Кэтрин Гриндл тепло, особенно после щедрого пожертвования на нужды церкви.
Миссис Гриндл покорила общество Блумсберга добротой и отзывчивостью, также дамы города заметили, что супруга Айзека ранима, впечатлительна и целомудренна, что вызывало только восхищение. Еще Сьюзен поведала, что она много времени проводит в постели. В последнее время головокружения стали чаще, и из-за этого хозяйка боялась выходить из дома без сопровождения. Доктор сказал, что такое случается из-за жаркой погоды, и пообещал, что когда жара спадет, ее здоровье значительно улучшится.
«Пусть миссис Гриндл взбалмошна и капризна, но вряд ли хуже, чем миссис Марвел, тем более что Марждори и Сью отзываются о ней хорошо», – размышляла Ханна, наблюдая, как ловко напарница справляется с работой. Мистер Гриндл, прежде чем представлять ее супруге, решил дать ей время освоиться и научиться некоторым премудростям, чтобы мнение Кэтрин о компаньонке не сложилось превратным.
Сью – временная напарница Ханны, оказалась спокойной доброжелательной женщиной, но несносной болтушкой. Пока показывала, как делать любимый шампунь хозяйки и зубную пасту, утомила Ханну. Она без умолку рассказывала: какая вода нравится миссис Гриндл, что та любит и не приемлет, еще успевала между делом поделиться сплетнями, которые недавно услышала.
Внимательно вникая в каждое слово напарницы, Ханна подметила, что религиозность, ранимость и впечатлительность Кэтрин имели и другую сторону. Чопорная хозяйка стыдилась назвать руки – руками, ноги – ногами и предпочитала их именовать конечностями, а от вида птичьей ножки на тарелке закатывала глаза и грозилась упасть в обморок, не говоря уже о банане. Ножки рояля с круглыми наконечниками в доме покрывались кринолинчиками, и даже книги авторов противоположного пола ставились на одну полку, только если они состояли в браке. А сквернословие миссис Гриндл считала святотатством.
– Запомни! – строго напутствовала Сью. – Даже простые словечки вызывают у нее недовольство. Представляешь, какая ханжа?
– Да уж, – вздохнула Ханна, втайне радуясь, что не имеет скверной привычки чертыхаться как торговка.
«Странная миссис Гриндл. Вот миссис Брэдлоу тоже придерживается строгих нравов, не зря же ее брат – мистер Поуп – пастор, однако куриные ножки она обожает, не говоря уже о попках…» – размышляла, не рискуя выказывать недовольство вслух. После знакомства с Маленькой Мери, она быстро рассталась с иллюзией о взаимной поддержке и искренности отношений среди служанок.
«Все борются за лучшее место и любовь господ. Такова жизнь!» – нахмурилась, и Сью рассмеялась:
– Не переживай. Гриндлы платят хорошо и лишнего не требуют. Правда, иной раз хозяин бывает раздраженным и в такие дни придирается ко всему без повода.
– Из-за этого уходишь?
Помолчав, женщина ответила:
– Так-то я замуж выхожу. Буду Эдварду в сапожной лавке помогать.
Но Ханна чувствовала: есть что-то, о чем собеседница не решается сказать. Выпытывать не стала, рассудив: если Сью захочет, расскажет сама. Так и случилось.
– Мистер Гриндл, если не в духе, может накричать. Правда, быстро отходит. В общем, хозяева хоть и со странностями, но щедрые.
Видя, что Ханна ее внимательно слушает и не перебивает, решилась выговориться.
– Но сдается мне, с хозяйкой у них что-то не так. Хоть и не ругаются, но, по мне, его раздражает ее ежевечерние молитвенные чтения. Он мужчина, ему другого надо… – сказала и тут же прикусила губу, поняв, что сболтнула лишнего. – Да в доме все это видят, только молчат, боятся, что дойдет до ушей Гриндла, и он выставит без рекомендаций. Кому охота потерять хорошее место?
– Если место хорошее, не пожалеешь об уходе?
– Нет. Если надумаю вернуться, меня примут.
– А я им для чего? – испугалась Ханна. – Разве что на время?!
– Не переживай, – расхохоталась Сьюзен, продолжая укладывать волосы напарнице. – Я читаю плохо: какая из меня компаньонка? Да и трудно мне долго с ней находиться: засыпаю от молитвенных брюзжаний.
– А как вы познакомились с Эдвардом? Разве хозяева не строго к этому относятся?