Страница 5 из 11
* * *
Библиотекарь поставил пластиковый стакан с шоколадным фраппучино напротив меня, себе же взяв, как и обещал, холодный кофе с молоком. Десертом послужили малиновый и лимонный кексы, заботливо уложенные на тарелки.
У мистера Холла мы не особо задержались. Пока господин Станиславский и мистер Холл разговаривали с тётей Маргарет по скайпу, разбираясь с каким-то нюансами в документах, я мило побеседовала с женой юриста и поиграла с их собакой — ворчливым английским бульдогом Сури, которая обожает слюнявить гостей и кусать стиральную машину, когда та начинает отжимать бельё.
Теперь же мы сидели в кофейне и наслаждались относительной тишиной и прохладой кондиционера. Да и просто наблюдали за людьми, которые сновали туда-сюда за окном, строя предположения, куда они так спешат.
На моём стакане значилось моё имя с довольной кошачьей мордочкой, Станиславский довольствовался облачком из сердечек вокруг имени и томным взглядом со стороны бариста.
— Невероятно повезло, что у меня нет молочной пенки, полагаю, что меня ожидало бы куда больше сердечек, — устало пробормотал он, вымученно улыбнувшись девушке и поспешно отвернувшись.
Я снова захихикала. Вокруг Станиславского всегда была группка фанаток разных возрастов, но, несмотря на это, мы ни разу не замечали его в женском обществе, более располагавшем к романтике, нежели к дружбе и общению по интересам. Он вёл достаточно замкнутый образ жизни и всячески отшучивался, когда очередная пожилая учительница или преподаватель спрашивал, нашёл ли он себе невесту. Не то чтобы всем так было нужно, чтобы библиотекарь женился, но он был на хорошем счету у общества, и все желали ему счастья. А у многих понятие счастья почему-то ассоциируется исключительно с наличием детей. Тётя лишь пожимала плечами и заступалась за своего работника, говоря, что всякий вправе жить, как ему нравится, тем более нет ничего противозаконного в жизни в одиночестве.
— Они чувствуют, что вы «свободны», — отозвалась я. — Вот и пытаются всячески привлечь к себе внимание.
— Серьёзно? — мужчина задумчиво размешивал трубочкой напиток, от чего кусочки льда достаточно мелодично постукивали в стакане. — По мне так это видно?
— Это женское чутьё, — я назидательно подняла палец, но, поймав на себе растерянный взгляд библиотекаря, тут же поправилась. — В книгах написано всегда что-то такое. Интуиция там… И…
— В книгах много чего пишут. Мисс, не всему написанному стоит верить. Особенно написанному в подростковых и женских романах. Особенно в женских! Это как сказки. Только для взрослых девочек.
— Я не читаю женские романы, — отозвалась я, краснея.
Библиотекарь плутовато улыбнулся.
— Да что вы говорите. Помнится, не так давно вы взяли у меня одну такую… — начал было он, но я, не придумав ничего лучше, наступила ему под столом на ногу, от чего он охнул. Намёк замолчать был понят, поэтому тема тут же волшебным образом закрылась сама собой.
Когда с ланчем было покончено, мы заехали в небольшой торговый центр: Станиславского неудержимо тянуло в книжный магазин, что, впрочем, было не в новинку. Единственное, что было удивительным, — мы управились с покупками там всего за полчаса, после чего он силком потащил меня в магазин электроники с целью купить новые наушники.
— Сама себе куплю, — ворчала я, стоя у витрины, пестрящей всяческими моделями: от вкладышей до накладных, от дешёвых до, такое чувство, сделанных из золота.
— Вы потеряли их по моей вине, поэтому отказа я не приму, — отозвался Станиславский, помахав рукой консультанту. — Уважаемый, помогите юной мисс с выбором.
Молодой парень, явно работающий здесь в качестве подработки на время каникул, радостно закивал:
— На какую сумму рассчитываете потратиться? — поинтересовался он, глядя на нас.
— Не имеет значения. Главное, чтобы ей нравилось. И чтобы они подходили для этого дела тоже, — библиотекарь изобразил игру на невидимой гитаре, от чего я ещё сильнее смутилась. Не то, чтобы это было секретом для всех, но теперь консультант разглядывал меня как какую-то невиданную зверушку. Я посмотрела на парня с вызовом, поджав губу и инстинктивно сжав ладони в кулаки. — Пойду пока чайники посмотрю, что ли…
Я осталась наедине с консультантом. На меня тут же посыпались вопросы на самые разные темы, начиная от того, пользуюсь ли я эквалайзером, на чём вообще слушаю музыку и какой стиль у меня любимый. Когда вопросы начали вести куда-то не туда, например, есть ли у меня парень, а то вдруг он слушает электронную музыку, а то, что мы выберем, ему не понравится, я просто схватила первую попавшуюся под руки коробку с наушниками и быстрым шагом пошла искать Станиславского, наспех поблагодарив консультанта за уделённое мне время.
— Быстро вы как-то. Я надеялся на фору в час, — удивился библиотекарь, когда я возникла рядом с ним и чайниками.
— С чего бы это вдруг? — раздражённо фыркнула я, глядя на достаточно симпатичный стеклянный электрический чайник с функцией автоматического заваривания чая, который он крутил в руках.
— Мой жизненный опыт говорит мне, что если женщина закончила покупки быстрее, чем за час, значит, что-то тут не так, — мужчина посмотрел на меня поверх очков. — Вы поругались с консультантом? Судя по выражению лица, да. Прискорбно.
— Нечего лезть в мою личную жизнь, — я отвернулась. Пальцы сами собой сжали коробку с такой силой, что она жалобно хрустнула. — Я ж в его не лезу.
Станиславский поставил чайник обратно на полку, поправил очки и, вздохнув, развернул меня к себе:
— Мисс, я уверен, что он просто был очарован вами, — его слова звучали слишком смешно, поэтому я не смогла сдержать улыбки. — Если бы я работал тут, то тоже с удовольствием попытался завести с вами беседу. Но мне повезло несколько больше этого бедняги, потому что я вместе с вами уеду сегодня на машине в закат.
— Пффф… — расхохоталась в голос я, уже не в силах строить из себя обиженную девочку. — Я поеду автобусом, размечтались! А-ха-ха!
— Нет уж, — отозвался на мою угрозу библиотекарь. — Поедем вместе. В закат. Как все приличные взрослые люди. Вы выбрали уже наушники?
— Вполне вероятно, — в его манере ответила я и поправила несуществующие очки, убрав между тем коробку себе за спину.
— Вы уверены? — я кивнула. — Точно уверены? Точно-точно? А если я пойду и спрошу у бедняги-консультанта, что теперь мучается от нераздельной любви?
— Уверена, что это было минутное увлечение, не более, — я отмахнулась.
— В таком случае, попрошу вас проследовать к кассе, мисс, — библиотекарь галантно поклонился. К моему удивлению, это было сделано так изящно и непринуждённо, что складывалось впечатление, будто бы он был этому обучен с ранних лет.
Я кивнула. Правда, вначале нам пришлось постоять в очереди, а потом, когда продавец пробил наушники, и я увидела их стоимость, Станиславский едва успел удержать меня за плечо, потому что я, нервно ухватив коробку обоими руками, попыталась вернуть её на витрину. На такие траты с его стороны я точно не рассчитывала. Кассир растерянно улыбался, наблюдая за нашими препираниями, в результате сошлись на том, что я каждое воскресенье в течение полугода буду угощать библиотекаря кофе или пончиками.
— Слишком шикарно для меня, — пробурчала я в который раз за этот вечер, сидя в машине и разглядывая злосчастную коробку, которая лежала у меня на коленях. — Мы могли бы выбрать что-то попроще.
— Вы могли выбрать что-то попроще, но сбежали от консультанта, тут моей вины уж точно нет. Может, это научит вас быть несколько предусмотрительней, — отозвался Станиславский, выезжая на двадцатое шоссе, ведущее к общежитию. — Покажите хоть, что там стоит, как первое издание «Теории относительности» Эйнштейна?
— Предусмотрительной путём траты чужих денег? Господин Станиславский, уж что-что, а точно совсем непредусмотрительно предлагать девушке тратить деньги и при этом надеяться, что она будет пытаться испытывать муки совести, — рассмеялась я, на что библиотекарь потёр переносицу и посмотрел на меня как-то совсем странно.
— Мне не жалко ничего для вас, — едва слышно прошептал он и, прежде чем я успела переспросить добавил: — Тем более, у вас завтра день рождения. На дух не переношу грустных именинниц.
Мне стало как-то неуютно. Не потому, что он говорил странные вещи, вовсе нет. Я знала, что Станиславскому можно полностью доверять, и он если что и проявляет по отношению ко мне, то только отцовскую нежность и заботу. Знала, что он никогда не переступит черты, даже если я буду его провоцировать на это всяческими способами, томными взглядами и прочими глупостями. Он сам её провёл и всячески держит расстояние, не обращаясь ко мне по имени. Он перестал называть меня по имени, когда мне исполнилось десять. Иногда мне хотелось попросить его так не делать, но я понимала, что это будет неправильным. В первую очередь, по отношению к нему. Станиславский — мой друг, и если ему так больше нравится — то дело его.
Сейчас я чувствовала какую-то непонятную тоску и тревогу с его стороны, стоило нашим взглядам встретиться. Он то и дело нервно кусал губы или сжимал руль так, что костяшки пальцев белели. Но я не могла понять, что с ним не так, какая проблема приносит ему столько дискомфорта. Чтобы хоть как-то отвлечься от этой мысли, я начала молча распаковывать наушники. Ими оказались Se
heiser, практически топовые в своём ценовом диапазоне. Более чем щедрый подарок, если честно. Я подключила их к телефону и запустила первую попавшуюся песню. Приятный звук. Басы не режут ухо, средних частот хватает.
Я зажмурилась, пытаясь сосредоточиться на их звучании. Видимо, вид у меня был более чем спокойный и безмятежный, потому что когда я снова открыла глаза, то поняла, что Станиславский смотрит на меня и улыбается. Тепло. В лучах заходящего солнца он выглядел таким добрым, таким светлым, что я улыбнулась в ответ.
— Юная мисс больше не будет на меня ругаться? — поинтересовался он, когда снова зажегся зелёный сигнал светофора.
Я отрицательно замотала головой. Если я на кого и ругалась всё это время, то только на себя.