Афферентация

Аэлв первым взобрался на каменистую насыпь и воочию наблюдал, как тёмный купол арены сомкнулся, вобрав в себя серую, в подтёках ржавчины, тушу «Неясыти».

– Тю-тю, корытце выставили, – процедил он сквозь зубы, презрительно косясь на отставших и запыхавшихся.

Отставшие, чуть восстановив дыхание после крутого подъёма, принялись исторгать растерянную непечатную хулу на нескольких языках сразу.

– Блядины! – завыла, аки плакальщица, княжна, прыгая на одной ноге и безуспешно пытаясь натянуть ботинок. – Ворьё поганое! – ей кое-как удалось совладать с обувью и стащить с плеча автомат: – Я приговорю этих мудаков лупатых!

– Мор, подожди!

– Их там тьма тьмущая засела, небось.

– Нужно сначала всё обдумать!

– Чья это вообще была имбецильная идея бросить птичку?!

– Да твоя!

Морруэнэ замолкла и повернулась к честному Доминику. Оружие опускать она не спешила.

– Ах, «моя»? – с ненавистью произнесла она, понизив голос. – Ты хочешь сказать, я во всём виновата, да? – Ник не нашёлся, что ответить. – Не твою ли трусливую жопу я прикрыла, когда кузен раздухарился и решил бомбить муравейник?

– То есть это типа я виноват, мелочь? – огрызнулся Георг. – Ксенос вон тоже рад был, – он кивнул в сторону Кузнечика.

– Ты мой взвод не трожь давай! – взвизгнула Морру, взмахнув автоматом. Георг отшатнулся. Продолжила она уже совершенно другим тоном: – Нет, виноват всё-таки Никки.

– Да в чём?!

– В том, что порядок в собственном отряде навести не можешь.

– Я говорил…

– «Говорил-говорил», – передразнила мелкая. – Только болтаешь, когда нужно врезать разок, чтобы тебя поняли, – доверчиво поделилась Морру с братом секретами популярности.

Мелкая всегда была бестолкова и агрессивна. Цепной пёс – разорвёт любого, на кого только обратишь её блуждающее внимание. Но она была его цепным псом, всегда занимала его сторону (ну, «всегда» – это с тех пор, как Доминик научился основам вербального манипулирования – то есть, лет с четырёх). Ник неосознанно сжал дрожащие руки в кулаки. Он плохо отдавал себе отчёт в том, что происходило. И ещё – он никогда раньше не бил сестру всерьёз.

– Вот так?

Морруэнэ поднялась, утирая кровь из разбитой губы. Взгляд её был полон смертельной обиды и предвещал, по меньше мере, сломанную руку. Доминик смотрел ей в глаза, как дикому животному, не решаясь отвести взгляд.

– Эй-эй! Вы что? – вклинился между ними Георг. – Всё! Брейк!

Анна-Мария коротко чирикнула, её длинный хвост обвился вокруг талии Морруэнэ с достаточной силой для того, чтобы даже до отбитого мозга княжны дошло – дёргаться не стоит.

– Хватит. Вам не стыдно? – подпела подоспевшая Катарина, хватая Доминика под локоть и практически буксируя его подальше от сестры. – Нужно думать, что делать дальше, а не драться, – в поисках моральной поддержки она обернулась к аэлву и Кузнечику, которые молча ждали исхода стычки.

– Тьфу, ор от вас один, – сплюнул Зауриэль, дёрнув ушами. Рыцарские понятия о защите дамы сердца на его родине были не в ходу.

Кузнечик, который правильно полагал, что и от него публика ждёт какого-нибудь комментария, ткнул рукой в сторону сожравшей «Неясыть» арены и гордо изрёк:

– Мне кажется, здесь то место, где я появился на свет.