На другом берегу

- Почему невозможно? – переспросила Валя (а это была она!). – Цены вполне… вменяемые, хотя и… И хорошо, что в долларах, я от ваших драхм охреневаю, - пожаловалась Марине Валя и тут же одёрнула дочь: «Аня! Когда входишь, надо  поздороваться. И не забудь, за каждый пирожок ты мне должна по шесть отжиманий!»

- Мам, давай по четыре, - торговалась девочка. – По четыре, мам!

- Ну, хорошо, сойдёмся на пяти.

Марина прыснула. – «Отжиматься прямо здесь будете? Вам постелить, или так?

- Ой, как вы хорошо говорите по-русски! – обрадовалась Валя. – А то прямо беда: английский здесь мало кто знает. Ну, в магазинах, конечно, знают, а  на улице – просто беда… Ну, несите ваши пирожки, у меня уже слюни как у собаки текут!

- Мама, так ты не забудь, с тебя по десять отжиманий за пирожок, - напомнила Вале дочь.

- Вот, вырастили гестаповку! – пожаловалась Валя. – Мать родную не жалеет!

- А я подумала, что вы сёстры… Такая молодая мама.

- Так все думают, что сёстры. А мне уже  тридцать восемь. Подумать и то – страшно, - призналась Валя.

- А ты не думай, - развеселилась Марина. – Вы с дочкой вдвоём путешествуете?

- Втроём. Муж где-то по дороге отстал. Он у меня как собака – по всем лавкам, по всем магазинам, ни одного не пропустит!

- Собаки по помойкам бегают, а не по магазинам, - поправила Валю дочь.

- Цыц, я сказала! Умна не по годам, - возмутилась та. – Ты хоть в Афинах меня не позорь… Сейчас наш папа придёт – голодный как стая волков. Он всегда такой! И сожрёт у вас всё подчистую… Что с вами? – испугалась Валя.

- Н-ничего… Уже прошло, - Марина взяла себя в руки и лихорадочно вспоминала, какие лицевые мускулы «отвечают» за улыбку. – В кондитерскую вошёл Илья.

 Последняя встреча

Совершенно такой, каким был четырнадцать лет назад! – подумала Марина. – Такой же неотразимый «русский молодец». И такой же чужой. И я его больше – не люблю.

- Илья, что стряслось? Остолбенел от цен? Или потратил все деньги? Транжира! Ребёнка голодным оставил. -  Валя смотрела на мужа, а Илья во все глаза уставился на Марину  и видел, казалось, только её. – Совершенно такая же, как четырнадцать лет назад. Словно ожившая статуя Фидия. И он до сих пор её любит...

Илья взял Маринину безвольную руку и поцеловал холодные как мрамор пальцы. – «Что у тебя руки такие холодные? Как у лягушки». (Господи, что он такое говорит, он же хотел – прощения просить…)

- Где-то здесь – мой муж. И если он это увидит, набьёт тебе морду. Это я тебе обещаю, - отчеканила Марина .(Господи, да что она себе позволяет? Что она такое говорит! А впрочем, всё равно – здесь никто не знает русского).

- У-уу… Бить будут? Это я люблю! Будым пасматрэт! - обрадовалась Валя, и Марина с удивлением на неё уставилась. Аня промолчала – да и как она могла говорить и жевать одновременно?..

- И тебе нисколечко меня не жалко? – спросил Илья Валю. – Сейчас примчится – кто у нас муж-то? – свирепый турок с кривым ятаганом… и будет меня на твоих глазах убивать. А ты будешь смотреть и получать удовольствие Философ. (Валя кивнула, соглашаясь).

- Так вы философ? – переключилась Марина на Валю.

- Д-да, я философию п-преподаю, - подтвердила Валя, почему-то заикаясь. Илья по-кабаньи всхрюкнул и зашёлся смехом.

- Что это с ним? Испугался моего кривого турка с ятаганом?

- А… - отмахнулась Валя. – У него это бывает. Нервы шалят. – И принялась за пирожки…

Кофе им принёс Дионис, улыбаясь своей неотразимой улыбкой. Поставив перед девочкой бокал с холодным кофе-гляссе, в котором плавали аж два шарика пломбира, он бросил в бокал бело-голубую соломинку и сказал по-русски, смешно коверкая слова: «У тебя красивая сестра. Калон корица!»

- Даже не мечтай! – ответила ему Валентина, очень довольная собой. Дионис смотрел не понимая. Марина мстительно перевела, и Дионис расхохотался.

- Ты сейчас говоришь не то, что думаешь, - сказал он по-гречески. Марина снова перевела и добавила: «Счет один-один. Ничья». (Валя почему-то покраснела и опустила глаза, продолжая жевать).

Марина говорила с Валей, а смотрела – не отрываясь – на её дочь. И не могла отвести взгляд, как ни старалась. А Илья – не сводил глаз с Марины, машинально поглощая пирожки – очень быстро, и впрямь как волк.

- Почему ты не ешь? Не нравятся? – сказала Марина Вале.

- Нет, что ты! Пирожки просто суперские, я три уже съела! Просто мне нельзя больше. Я и так здесь за два дня на двести грамм поправилась! – с обидой сказала Валя, и Марина её не поняла.

Тут двери кондитерской распахнулись, и двумя маленькими торнадо влетели Маринины близнецы – их привёз школьный автобус.

-Знакомьтесь, это… - начала Марина, но дети представились сами. Девочка присела в очаровательном книксене и сказала: «Я Адриана. Можно просто Аня»

- Ой, я тоже Аня! А полностью – Ангелина.

Анастас, во все глаза глядя на Ангелину, представился коротко: «Стас. Как вам понравилась мамина стряпня?»

- Очень, просто очень! – призналась Ангелина. – Я столько уже съела, что сейчас лопну. А ты где русский так здорово выучил? Ты в русской школе учишься?

- Мы из Москвы, - важно заявил Стас. Адриана кивнула, подтверждая слова брата. Валя заинтересованно прислушивалась к разговору.