Страница 42 из 45
Марина не дала Лене договорить и, поддавшись внезапному порыву, крепко обняла. – Я привезу тебе внуков, только не уезжай! Ты - всё, что осталось у меня от папы. Я столько лет его не видела… Ты мне расскажешь о нём? И детям. Я привезу их, только не уезжай! – как заклинание твердила Марина.
Демосфен молчал. Такой он её ещё не видел.
ГЛАВА 23. БАБУШКА И ВНУКИ
Дом в подарок
Вступив в права наследства, Марина, не выходя из кабинета нотариуса, написала дарственную на дом – Магдалене. – «Это твой дом» - сказала ей Марина.
- Твой, - был ответ.
- Но я не могу так… Я не хочу! Не хочу, чтобы ты ушла опять в монастырь. Я не отдам тебя богу, потому что ты нужна – мне и детям! У них никогда не было бабушки… И папа ни за что не позволил бы тебе уйти. Хочу, чтобы всё оставалось как при папе! – забывшись, Марина топнула ногой.
- Остынь. Никто ведь с тобой не спорит, - усмехнулась Лена, и Демосфен подумал, что Марина всё-таки в чём-то не права: Магдалена вовсе не старая и даже симпатичная. Просто горе никого не красит. Но горе пройдёт и уйдет, и она ещё будет счастливой – наша бабушка… η γιαγια.
Выйдя от нотариуса, Марина виновато тронула мужа за рукав – «Если бы мы продали дом, могли бы выплатить кредит за коттедж. Ты на меня не сердишься?»
- Да мы и так уже почти выплатили, - весело возразил ей Демосфен. Поступок Марины привёл его в восхищение – оказывается, он совсем не знал свою жену… Но это дом её отца, и она вправе распоряжаться им по своему усмотрению.
Близнецы
Близнецы обожали бабушку Лену и жили у неё по целому месяцу, пока за ними не приезжала возмущённая Марина и не забирала детей к себе. Анечке и Стасику нравилось гостить у Магдалены – предоставленные самим себе, они с утра до вечера бегали с местной ребятнёй и играли в придуманные ими самими игры, забегая домой только поесть.
Магдалена баловала их (игнорируя протесты Марины) и закармливала разными вкусностями. Она не умела печь пирожки, зато прекрасно готовила виноградный крем: давила виноград (который зелёными джунглями поднимался по шпалерам, обвивая веранду и давая желанную тень), а сусло процеживала и, добавив муки, варила крем, приправляя его корицей и кунжутом, как любили близнецы. Анечка и Стасик обожали бабушкин крем, который Лена варила из светлого винограда. Тёмный шёл на вино, которое очень нравилось Демосфену.
Когда близнецам исполнилось по шесть лет, Марина отдала их в школу. Летние каникулы дети неизменно проводили у бабушки (к радости обеих сторон). Здесь было относительно прохладней, к тому же – в отличие от Марины – дети легко переносили жару.
На зимние каникулы близнецов увозили в Россию, и вся семья дружно вставала на лыжи (впрочем, детям больше нравились санки, с горы они летали сломя голову и приходили домой вывалянные в снегу). Если погода была плюсовая, Анечка со Стасиком под предводительством неугомонной Ники лепили во дворе снеговиков, а Марина с мужем строили снежную крепость, поливая снежные стены водой – чтобы они были крепкими. В сражениях участвовали все…
ГЛАВА 24. ПОСЛЕДНЯЯ ВСТРЕЧА
Трудности литературного перевода
Как-то вечером, усталая и счастливая, Марина сидела в любимом кресле. Она только что закончила перевод для афинского издательства. Работа оказалась трудной - Марина переводила на новогреческий серию романов Виктории Платовой, составлявших, по сути, тетралогию: «В тихом омуте» ( по роману снят фильм «Ловушка для золушки» с Амалией Мордвиновой в главной роли, ставший бестселлером), «Куколка для монстра», «Эшафот забвения» и «Корабль призраков».
Неповторимый, искромётный и динамичный стиль изложения (читатели Виктории Платовой, надеюсь, со мной согласятся) упорно не ложился на чужой язык, с трудом поддаваясь литературному переводу, и Марина совершенно вымоталась. И теперь наслаждалась отдыхом, ожидая, когда вернутся из школы дети. И вдруг услышала звонкий детский голосок, говоривший на русском: «Мама, здесь пирожки! Ой, с малиновым вареньем! Зайдём, а?»
Здесь пора рассказать, что в Марининой кондитерской меню было своеобразным: без слов, одни картинки! Меню придумали Маринины близнецы, они его и рисовали. Слева были нарисованы: аппетитный пирожок, вычурный крендель, печенюшка-ёлочка, бокастая кулебяка, пузатый левашник… Напротив – изображены начинки: рис и яйца, грибы и капуста, осетрина с вязигой, гречка со шкварками, фрукты и ягоды…
В последней колонке значились цены – в драхмах и в долларах. Для своих восьми лет близнецы соображали, пожалуй, даже слишком… Марина бы до такого не додумалась. В кондитерскую часто забредали праздношатающиеся туристы, и такое меню было понятным для всех, не нуждаясь в переводе. Демосфен втайне гордился детьми – его кровь! И рисуют – просто здорово!
- Мам, заглянем, а? Ну ма-а-ам! Я есть хочу! – ныла невидимая девчонка, добиваясь своего. И «добилась»
- Пирожки есть вредно, а тем более жареные! – возразила ей мать. – Ладно, уговорила. Пахнет офигенно, и меню офигительное, кто-то ж додумался!
Этого Марина уже не вынесла. Русский язык вливался в уши сладкозвучной музыкой. Она бы, наверное, даже мату обрадовалась… Прыгая через две ступеньки, Марина спустилась вниз: русские заходили к ним нечасто, и ей всегда доставляло удовольствие видеть у себя соотечественников.
Марина вышла на улицу – и без сил опустилась на стул (слава богу, столик был не занят!) – перед ней стояла… её Анечка. Синеглазая, светлокосая, как две капли воды похожая на своего отца. Но этого не может быть! И всё-таки это была её прежняя Анечка, восьмилетняя голубоглазая куколка. Саксонская принцесса. Только глаза другие, озорные и лукавые. Уж точно не ангела -маленького бесёнка!