Страница 31 из 45
Марина не понимала быструю взволнованную речь диктора - афинские новости читались скороговоркой и так эмоционально, что их можно было слушать даже не зная языка. А после выпуска новостей на радио звучали песни (ради которых, собственно, и убегал на улицу тонкий проводок), от которых у Марины сжималось сердце. Песни были разные, но все они были – о любви. Одни переполняли душу светлой грустью, в других плескалось безудержное веселье, и Марина, чистя на кухне картошку, притопывала в такт ногой. И не представляла себе, как можно жить без этих песен….
Всё это Дима узнал не спрашивая – по одному вырвавшемуся у Марины слову – «завёлся, как радио». Взбалмошная, сумасшедшая девчонка, - с нежностью думал Дима. – Катается одна, на ночь глядя… Норовистая лошадка! Мужа тебе надо хорошего, чтобы в узде держал.
Дима заметил сломанное лыжное крепление и понял, что случилось. О том, как всё было на самом деле, Марина рассказывать е стала. И не отвечая на его настойчивые вопросы, молчала, завернувшись в плед и прихлёбывая из большой кружки горячий чай – с сахаром, как она мечтала.
- Скажи хоть что-нибудь! – взмолился Дима («Да, с ней, пожалуй, будет непросто»). – Я тебя чуть живую нашёл, почти километр на себе тащил – с лыжами и с рюкзаком! Ты мне все плечи… отлежала! Как у тебя сил хватает такой рюкзак таскать? У тебя там что, кирпичи?
- Один.
- Что – один?
- Кирпич один. Ты не бойся, я не сумасшедшая. А кирпич – это для тренировки, я забыла про него совсем…
- Ну вот! Полтора километра тебя нёс, ещё и с кирпичом, а ты мне даже спасибо не сказала.
- Спасибо. Эвхаристо.
ГЛАВА 16. ВЕСЁЛАЯ КОМПАНИЯ
Два сапога пара...
Что это с ней? Лежит на диване в чужом доме, и из всей одежды на ней осталась только клетчатая мужская рубашка (единственное, что осталось у Марины сухим!). Всё остальное неизвестно где, а она пьёт чай и препирается с хозяином дома, которого видит впервые в жизни.
Марина поймала себя на мысли, что ей нравится их дурацкий разговор, нравится этот гостеприимный дом. И чай (в который Дима щедро плеснул коньяку). Хозяин дома ей, кажется, тоже нравится…
«Хозяин» тем временем вытащил из её рюкзака кирпич и, вертя его в руках, с интересом смотрел на Марину. Их глаза встретились. «С кирпичом катается! Она точно – сумасшедшая. И я её, кажется, люблю» - сказал себе Дима.
«Стоп!» - скомандовала себе Марина. Это простое гостеприимство. Так сказать, издержки воспитания. И не надо придумывать то, чего нет. Она не позволит, она дала себе слово – больше никогда и ни с кем! И вообще ей давно пора уйти. Загостилась…
- Ты… как тебя зовут-то? Проводи меня на станцию. Или хоть дорогу покажи. Мне пора уже – домой (а так хотелось остаться…)
- Меня Дима зовут, - сообщил Марине хозяин коттеджа. А сестру – Ника, Никея. Она тебя проводит и дорогу покажет…
- На станцию? – уточнила Марина.
«…На станцию. Ночью. В промокшей насквозь одежде и с кирпичом в рюкзаке. Интересно, сколько ей? Тридцати, наверно, нет. Упрямая какая! И красивая. Даже такая – замёрзшая и измотанная до предела. Как здорово, что я её нашёл!! – думал Дима. – Мне просто сказочно повезло! Эльфы не обманули –и станцевали под луной…».
Марина нехотя вылезла из-под мохнатого пледа и спустила ноги с дивана. Дима с трудом заставил себя не глазеть: ноги были красивые. В доходившей ей до бёдер длинной мужской рубашке, Марина стояла – на этих невозможно красивых ногах, беспомощно озираясь. Нет, он не мог не смотреть, это было выше его сил!
- А где мои джинсы?
- Джинсы завтра высохнут. Ника их в машинку бросила, стирать. На них грязи вагон. Где ж ты так изгваздалась? (Марина вспомнила речку Яхрому, мокрое и грязное бревно, по которому она ползла сидя верхом – под беспощадный комментарий Игоря Софроновича, - и не ответила). – А свитер выбросила, - мстительно продолжил Дима. – Он дымом пахнет и прожженный в двух местах. Где прожгла-то?
- Это искры от костра, - пояснила Марина. – А в чём же мне ехать?
- Наденешь другой, у Ники много, выберешь. Ну давай уже, иди... Ника! Проводи нашу гостью в ванную.
- Как это - в ванную?
- А ты куда собралась? На станцию? А знаешь, который час? У тебя, наверное, мозги ещё не разморозились, - выдал Марине вежливый Дима.
Ванная комната в этом странном доме превосходила все ожидания. Серо-золотые стены бесконечно повторяли её отражение (зеркальный кафель, догадалась Марина). В круглой джакузи размером с детскую песочницу пенилась вода, пахнущая сосновой смолой и кедровыми орехами. Марина с наслаждением погрузилась в горячую воду и закрыла глаза. Господи, что она делает!
Из ванной Марина вышла в голубом халатике с кокетливым пояском. На пояске была забавные кисточки, которые ей очень нравились.. Высушенные феном волосы бронзовой волной стекали по голубому шёлку (заколок в ванной не оказалось).
Ванная комната находилась в подвальном этаже, здесь же размещалась сауна. Она никогда не бывала в сауне (а было бы интересно…). Марина поднялась наверх – и оказалась в пустом тёмном холле. Где же хозяева?
Марина отправилась искать хозяев этого необыкновенного дома (в сравнении с Марининой малогабаритной трёшкой дом, казалось, существовал в четвёртом измерении) – и, поплутав немного, оказалась в маленькой уютной гостиной, словно сошедшей со страниц Диккенса: со старинными креслами на гнутых ножках, картинами в тяжёлых рамах и пузатым, красиво инкрустированным буфетом. В гостиной ярко пылал камин и было тепло.