Страница 24 из 45
-Б-благодар-рю за в-внимание, д-д-джентльмены, я сама! – откликалась из кустов Леночка…
Да уж, весёлая у Карпинского группа! – подумала Марина. А Леночка после той переправы даже не чихнула ни разу. – «Повезло Леночке, - не заболела!» - удивлялась Марина. – «А у неё родители спортсмены, она не заболеет» - объяснили Марине, но она всё равно удивлялась.
Вспомнив (не ко времени!) эту историю, Марина представила, как стоит по пояс в воде с лыжными палками в руках. А народ хохочет, а народ хохочет… Ещё и сфотографировать Марину догадаются! Не объяснять же им, что от одного взгляда на бегущую воду у неё начинает кружиться голова. Всё равно никто не поверит, здесь ни у кого ничего не болит и не кружится. И будут говорить о ней – у Марины-то с головой не в порядке, она сама сказала! Нет, такого удовольствия она им не доставит.
В голове Марины созрел план: дождаться, когда группа уйдёт, перебросить на ту сторону рюкзак и лыжи, сесть на бревно верхом – и переправиться через Яхрому с комфортом, сидя! «Жопслей!» - прокомментировали бы в группе. Но никто не увидит Марининого позора. Только бы они уехали!
Но группа не собиралась уезжать, ждала терпеливо – Марину. Туристов у Карпыча на переправах не бросали (ни своих, ни пришлых) и продолжали движение только когда переправится последний.
- Вы меня не ждите, у меня шнурки развязались и вообще, мне свитер переодеть надо. Вы не ждите, я догоню.
- А дорогу знаешь? – спросили Марину. До железки далеко, как одна поедешь? Нет уж, ты переодевайся, мы отвернёмся. Только давай по-быстрому, здесь такой ветродуй – мы в сосульки превратимся!
В отчаянии Марина оглянулась назад – и вдалеке увидела чёрную точку. Точка быстро приближалась, спускаясь по склону, и превратилась в лыжника. – «Вон Игорь Софронович едет! – сообщила Марина группе. – Так что вы меня не ждите. Я тут пока переоденусь, и мы с ним вместе доедем».
С ней согласились: народ уже начал замерзать – все были легко одеты. Темп у Карпинского такой, что и в штормовке запаришься – и тёплые куртки несли в рюкзаках. Игорь Софронович, сам в прошлом руководитель ПВД, знал все маршруты как свои пять пальцев и шёл всегда один, далеко оторвавшись от группы, а на привале присоединялся ко всем. С Игорем Марина не заблудится! И группа ушла.
ГЛАВА 11. МУЖЕСТВО
Валя
… Утром, как договаривались, они с Нонной поехали к Вале. Ильи дома не оказалось. Валя наскоро покидала в рюкзак вещи (остальное заберёт потом) и поехала к родителям, с трудом отделавшись от Нонны (которая порывалась её сопровождать, но Валя решительно скомандовала: «А теперь кругом – и шагом марш! Одна доеду, не заблужусь», и Нонна, кажется, на неё обиделась).
Избавившись наконец от Нонны, Валя вздохнула с облегчением: наконец-то одна! Ей надо побыть одной, чтобы собраться с мыслями и что-то решить. Как раз этого делать не следовало: отослав от себя Нонну с её надоедной заботой и «доврачебным» собачьим чаем (вспомнив про чай, Валя хихикнула), она словно оттолкнула надёжный спасательный плот – и осталась совсем одна, а вокруг бушевали волны и не видно было – берегов!
Не надо бы ей – одной, её бы поехать с Нонной… Но Валя с детских лет занималась спортом, где не могли помочь папа с мамой, где всё зависит только от тебя. И привыкла со всеми проблемами справляться самостоятельно. И в спорте, и в жизни. И ни к кому не обращалась за помощью.
То, что случилось с ней, обрушилось на Валю как мастерски проведённый удар, от которого она не успела поставить «стенку», и надо было перетерпеть эту боль и ответить – ударом на удар. Но как? – Она же любит его! И Валя поехала к родителям, которые (Валя знала) оба были на работе. Никто не увидит её слёз…
Бросив в прихожей рюкзак, Валя с тяжёлым сердцем прошла в гостиную и ничком бросилась на диван. Зачем она сюда приехала? Разве она сможет здесь жить – без Ильи? Она же любит его, и он её любит. И ребёнка не сможет не любить. Валя не говорила Илье о беременности – хотела сделать ему подарок. Сюрприз! Она вообще никому об этом не говорила. Даже маме. Полгода прошло, - усмехнулась Валя, - а никто ни о чем не догадывается, даже Илья. Впрочем, Илье в последнее время было не до неё, он пропадал в Саратове. Валя всех обвела вокруг пальца: свободные джинсы, просторные свитера… Никто и не заметил! Вдобавок к всему, Валя обладала железным (если не сказать – стальным) прессом.
… А Нонка всё-таки дура! Дадут, говорит, тебе наркоз, и «не заметишь как». И не заметишь, как исчезнет то невесомое и родное, что уже жило в ней, беспокойно ворочалось и толкалось крошечными ножками («Хороший удар! – морщась, оценивала Валя. – А у неё сильные ноги! Так и рожу её – с чёрным поясом…») Наркоз?! Ну уж нет! Ни за что.
Ей вдруг припомнились найденные в Саратове фотографии. А если её дочка родится такой? Господи! Ну за что? За что ей всё это! Грехов, наверное, много? Практичная Валя наморщила лоб – и не смогла вспомнить ни одного мало-мальски стоящего… Так, мелочёвка. На рекорд не тянет.
Прямо над Валиной головой висела икона Спасителя в золотой тяжёлой раме. В их семье не было верующих, и маленькая Валя долго считала Спасителя папиным начальником, как шутя называла его мама. Отец работал врачом в Институте скорой помощи им. Склифосовского и не верил ни в бога, ни в чёрта, но икону Спасителя в дом принёс именно он, многозначительно сказав удивлённой жене: «Начальство надо знать в лицо!», и она тогда не поняла, шутит он или говорит всерьёз.