Страница 67 из 91
Все замерли там, где их настигло предупреждение старшего охотника.
Зоул помнил, что рассказывали старики у зимних костров. Слепая змея толщиной в локоть может заглотать взрослого мужчину, как красноголовка степного длиннонога. Никогда не заползает в леса и не уходит в открытую степь, словно страж обходя грань, где они сливаются друг с другом. Не любит холмов, боится рек. Ее кожа в узких кольцах разноцветных чешуй с пол ладони величиной, от песчано-желтого до темно-бурого. Говорят, полоски делают ее неразличимой среди травы и кустов. На поле мены такая шкура стоит половины лодок поселка.
Выходя на охоту, слепая змея шумом чешуй вспугивает добычу. Когда жертва бросается наутек, настигает ее, устремляясь на дрожь земли от шагов, стремительно скользя в высокой траве. Настигнув, наваливается, обвивает кольцами и душит. Молодежь шепталась, что кольчатка слышит, как бьется сердце добычи, а охотники, которые добывали ее шкуру, говорили: стой спокойно и она проползет мимо, не заметив. Но стоит тебе пошевелиться, и твои дни окончены.
Не раз дети Пернатого находили свой конец в пасти этих змей. И за это безжалостно истребляли, уничтожая яйца в гнезде, строя хитроумные ловушки и заманивая туда на звук своих шагов. Но каждая третья пестрая шкура была оплачена жизнью охотника. Теперь кольчатки стали столь редки, что не каждый сезон добытчики встречали их у границ лесов.
Зоул прислушался и удивился. Шуршание и скрежет слышались и справа, и слева, и прямо позади отряда. Не может же одна змея быть в трех местах сразу. Вспомнились слова ночного гостя: «Не верь...»
Старший, - позвал Зоул. Стоир глянул на него, так будто хотел убить на месте, но юноша продолжил: - Змея всегда одна?
Охотник понял его с полуслова. Колчатки терпеть не могли своих сородичей, и не приближались одна к другой меньше чем на дневной переход. Только весной, в сезон брачных игр, собирались на каменных откосах. Значит... это не змея! Но кто же тогда приближается к ним?
Савин, сумеешь попасть на звук? – шепотом спросил Стойр.
Сын калана молча кивнул. Мужчина указал ему на лук и вправо, туда, где слышалось шипение. Остальные охотники подобрали то оружие, до которого смогли дотянуться, не сходя с места. Юноша вынул из тула тяжелую стрелу с широким лезвием оголовка и наложил на тетиву. Сунув пальцы в рот, смазал слюной щеку и повертел головой, определяя ветер. Потом долго, с десяток ударов сердца, вслушивался в приближающееся шипение, то поднимая, то опуская древко и, наконец, выстрелил.
Оперенная смерть унеслась круто вверх. Двенадцать пар глаз следили, как она, очертив высокую дугу, упала вниз. Раздался крик. Человеческий крик. Щелчки и шипение смолкли. Охотники приготовили дротики и луки. Слева раздался треск и из желтых зарослей вырвался полосатый степной кот. Шерсть топорщилась, клыки в ладонь длины оскалены. И хотя от людей его отделяли всего два прыжка, сделать их он не успел. Сразу три каменных наконечника пронзили его еще в полете. Зверь рухнул и покатился, пятная землю кровью, сбив с ног одного из охотников. Стоир и Зимер добили хищника копьями. Лучники же искали новые цели, но голос кольчатки стих. Ветки кустов не шевелились. Неведомые враги затаились.
-Рум, Тур, займитесь кошкой, не пропадать же шкуре, - распорядился Стоир, - Лиастир, охраняйте их, - велел он охотникам тупиков, - остальные, осмотрите кусты, только не пропадайте с глаз друг друга.
Дети Пернатого, держа оружие наготове, углубились в заросли. Вскоре Зоул наткнулся на Зимера.
-Смотри, они гнали на нас полосатого, - удивленно пробормотал мишук, внимательно рассматривая следы, - но как?
-Да вот так! - ответил, вынырнув из кустов Стоир, и поднял с земли замысловатую деревяшку.
У него на ладони лежал изогнутый корень, выдолбленный изнутри. Множество привязанных сбоку тонких дощечек скреплял кожаный шнурок. На нем же висела и палочка. Охотник поднес деревяшку к губам, подул в дырочку и дернул за палочку.
Шшшш... запело дыхание, проходя сквозь корень. Фссс... палочка прошлась по дощечкам, словно по чешуйкам. Зоул вздрогнул. Голос дерева был неотличим от змеиного. Стоир бережно сложил находку в мешочек и спрятал.
Нужно показать старейшинам, - Объяснил он юношам. – И узнать, где отверги научились такому.
Ко мне, идите ко мне, - раздался из кустов крик Савина.
Чужак лежал в траве вниз лицом. По спине растекалось темное пятно. В черных с проседью волосах, собранных в обычную косу, не было ни одного амулета. Истрепанная куртка кайр, широкие штаны казарок и башмаки патири смотрелись на одном человеке странно. Зазубренный кремневый топор валялся рядом. Стоир носком ноги сдвинул вверх по плечу короткий рукав, и все увидели на месте знака рода белый шрам от ожога.
-Отверги, - процедил сквозь зубы Стоир, - отверги, пожри их души Хосэдэ. – Сбежали, как степные крысы.
-Смотрите, он еще жив.
-Зоул, Зимер, переверните его.
Юноши перекатили чужака вверх лицом. Обломанное древко стрелы торчало над ключицей. Дышал отверг редко, со свистящим всхлипом. На губах пузырилась кровь. Стоир склонился над ним и вдруг испуганно отшатнулся.
Вади? – старший снова нагнулся и коснулся пальцами щеки отверга, - Вади, это ты?
Умирающий смотрел сквозь охотника, в голубое осеннее небо. Стоир порывисто обернулся к юношам.
-Воды, - крикнул он, - скорее воды.
Юноши переглянулись и Савин бросился в кусты. Раненый вдруг закашлялся, отплевываясь кровью. Потом затих, поглядел на охотников мутным, невидящим взглядом и заговорил, обращаясь к Стоиру.
-Ги, сорванец, зачем ты ушел далеко от дома. Вади накажет тебя. Нельзя ходить далеко. Вади не хочет, чтобы тебя обидели. – Вдруг на губы отверга наползла злобная ухмылка, брови сдвинулись к переносице. Казалось, сам сын Хосэдэ, дух ненависти, смотрит сейчас на охотников. - Вы все сдохнете, - прошипел он, - все, а я приду нагадить на ваши кости.