Страница 5 из 91
-Ты решил. - По лицу старика нельзя было понять, доволен он выбором Зоула или, напротив, огорчен. – И все же не спеши. Если передумаешь, оставайся. А нет, так жди у Дома медведя по заре. Легкого пути тебе. Иди, собирай заплечник. Уле поможет. - И увидев, что юноша все еще колеблется, добавил уже строже, - иди, иди, не мешкай.
Отец Племени вновь повернулся к каменному верстаку, дав понять, что разговор окончен и принялся шлифовать твердый рог куском песчаника.
Едва Зоул миновал Дом Медведя, Гуор опять отложил свою работу и долго глядел в след воспитаннику с сожалением и печалью, печалью о том, к кому успел привязаться, но уже не сможешь встретить на запутанных путях этого мира.
Носок башмака подцепил камушек, и тот покатился вниз по склону, распугивая травяных блох, пока не уперся в плетеную стену птичьего загона. За ней гомонили пернатые рыболовы, хлопая подрезанными крыльями. Камышовые крыши хижин парили, отдавая ночную влагу под жарким полуденным взглядом Томэ. Женщины попрятались под навесы, и поселок казался пустым и обезлюдевшим. Зоул еще раз окинул взглядом бухту, пляж, очертившие их утесы, весь свой привычный мирок. Где-то там, за зубцами скал притаилось его прошлое. И тайная опасность.
Но узнать свои истинные род и имя - разве устоять перед таким соблазном? Разве сможет он спокойно жить в ожидании лета, иного решения совета, жить чужаком?
-Хотите знать, кто такой хюсс? Это чужак. Зловредный чужак. Злой дух в человечьем обличии. Ублюдок Хосэдэ. Нет у него рода и племени. Но много лиц. Распознать его трудно, сильно трудно, однако можно. Узнаете, став старшими.
Лицо старика в дымном полумраке пещеры казалось потрескавшейся костяной маской, пока он молча глядел в костер. Но вот трещины – морщины дрогнули, и старый охотник продолжил рассказ.
-Но это Хюсс ва - чужак извне. Много хуже Хюсс ний, чужак внутри. Когда Нижние крадут не родившуюся душу, меняя на злобного духа. Родится такой подменыш Хосэдэ, живет в племени, сеет раздоры, сосет силы, насылает болезни. И не может никто его распознать. Только пращуры. Поэтому каждый из вас на пороге зрелости предстанет перед советом предков, каждый из вас подвергнется проверке. А до того никто не смеет входить в дома медведя и калана, никто не смеет порождать собственных детей.
Для половины поселка он всегда будет Хюсс ва. А остальным нет до него дела. Даже девушки его старательно не замечали. Разве силой, ловкостью и статью он уступит, многим из юнаков. А что мешало бы им привести его к своему костру, прими его пращуры прошлой ночью? Запрет внукам Пернатого лишь один, не быть детьми одной матери в семи коленах. Соблюдай этот закон и тебе простится даже измена, твой мужчина будет кормить чужих отпрысков.
Любая из девушек знает, кого ей можно взять в мужья, и попробуй ошибиться, или ослушаться – проклянут старухи, племя изгонит. Потому перед выбором все советуются со старшими матерями, и если нет пары, жди другого года.
Зоул подходит любой из девушек, ведь он иноплеменник, но разве хоть одна из матерей захочет, чтобы ее дочь жила впроголодь рядом с безродным. Разжигая свой костер, девушка вручает судьбу в руки Матери Всех и своего избранника. За ним стоит род его матери. Род владеет лодками и сетями, оружием и ловушками для зверей. Даже уходя в иное племя детей Пернатого за одной из его юниц, мужчина получит свою долю. А где все это взять Зоулу?
Лишь Уле была приветлива с ним, словно с родным братом, хоть и была дочерью главы племени. Только разве она решиться связать с ним свою судьбу, ослушаться матерей? Может быть, ночь в доме духов что-то в нем сломала, но на дюжину ударов сердца юноша возненавидел приютившее его племя, жестокие законы и особенно властных старух – старших матерей. Но знал, что бессилен перед ними.
Ведь он всегда знал, что дочь Гуора никогда не приведет его к своему костру. Знал, и все же... в тайне на что-то надеялся. И может быть, не напрасно.
С тропы Зоул хорошо видел Уле, хлопотавшую около хижины отца. Он долго любовался ее гибкой фигуркой, быстрыми движениями и короткая, но соблазнительная мысль промелькнула юркой змейкой. «А может остаться?». Ведь следующим летом и Уле получит благословение предков, а после «луна без имени», луна, когда молодежи, принятой в племя, позволено быть с любым из сверстников, разрешено даже забыть о запрете семи колен. Детские имена уже забрали пращуры, взрослые еще не получены и для Матери Всем их просто нет. Пусть Уле и не приведет Зоула к своему костру, но у них будет целый месяц. Целый месяц…
-Тебя не приняли, хюсс. – Байс бесшумно подкрался сзади. Довольная улыбка перекосила губы. Маленькие глазки злорадно прищурены. – Я сказал, не быть тебе мужчиной. Идем со мной, идем, учись рыбу потрошить…
Горбун ухватил юношу за руку и поволок вниз по склону. Зоул сделал пару шагов, но, очнувшись, вырвал кисть из цепких пальцев, отбросив Байса в сторону. Горбун упал на спину и задергал в воздухе кривыми ногами, зашипев от ярости.
-Не радуйся, тебе в пару я не пойду. И не ходи за мной, хюсс нии. Ненароком камень на голову упадет.
Не разу не обернувшись, Зоул спустился к хижине главы племени, а вслед ему неслись проклятия горбуна, так и не посмевшего преследовать столь безропотную прежде жертву его насмешек.
Уле уже ждала его с кожаным заплечным мешком в руках. Красный мех платья переливался на солнце, а в черных, словно спина морского угря, волосах искрились жемчуг и перламутр.