Страница 4 из 91
Старейшина лишь на мгновение оторвался от работы, скользнув по лицу воспитанника взглядом усталых голубых глаз, и вновь склонился над валуном.
-Пришел? Садись. – Мастер указал на соседний камень.
-Сила предков с тобой, мудрейший.
-Со мной и с тобой. – Гуор помолчал, глядя на острие заготовки, озабочено сжав тонкие губы под белыми усами. Пробежал узловатыми пальцами по загнутым костяным шипам и, вздохнув, продолжил - Ты хочешь знать, что решил совет?
-Да мудрейший.
-Его слово не добавит радости в твое сердце.
-Значит, предки не приняли меня… я…
Голос Зоула задрожал и сорвался. Он ждал и боялся этого - стать человеком без племени, обреченным скитаться в одиночку по ничьим землям, пока холод, клыки зверя или копье охотника не оборвут никому не нужную жизнь. Что может быть хуже? Но почему? Чем он обидел предков племени? Глаза подернулись мутной пленкой. Комок обиды застрял в горле. Но когда он задал главный вопрос, голос уже был тверд, а постыдные слезы высохли, так и не успев коснуться щек.
-Кайры изгонят меня, мудрейший?
Байс горбатый возник на пути, вынырнув из вечернего сумрака, с привычной злой ухмылкой глядя снизу вверх на рослого юношу. Ждал он его здесь, что ли? Зоул остановился, словно налетев на стену, с тоской глянул вслед будущим охотникам, поднимавшимся по тропе к дому духов.
-Торопишься, хюсс? - прошипел горбун, - не торопись, тебя изгонят, хюсс. Все равно изгонят…
Юноша соскочил с тропы и помчался вверх по склону.
-Беги, хюсс, беги, – шипел Байс ему вслед, - тебе не быть мужчиной. Я не стал и тебе не быть…
За что он так его ненавидит. Неужели за то, что Зоул чужак? Да, остальные жители поселка тоже не особо привечали найденыша. Взрослые мужчины, дети Медведя и Калана не делились родовым секретам, хотя свою работу он всегда делал усердно и ловко. Но ведь у безродного судьба не определена, и неизвестно еще, кем станет он – охотником или рыбаком. Юноша понял это и смирился. Но Байс!
Страх малолетних соплеменников, пропахший рыбой, горбун в засаленной безрукавке, язвительный и нелюдимый, жил одиноко в землянке, которую сам вырыл. Только на время зимних костров приходил в общую пещеру, забившись в самый дальний угол.
С одинаковым проворством потрошил он рыбу, сворачивал головы бакланам и таскал потроха в птичьи загоны. Да и что еще оставалось немужчине. Иные, не пройдя испытания, сами покидали племя или бросались с утеса, не вынеся позора. Байс не решился.
И хоть был он сыном Говорящего с Духами, многие шептались, что если кто и есть хюсс нии, то это горбун, убивший свою мать при родах, и давно пора его темной крови оросить камни мыса кайр во славу предков. Шептаться то шептались, но ведь предки его не отвергли, не назвали подменышем Хосэдэ. Значит, он родич и жить ему в племени.
В один из первых теплых дней весны Зоул сидел у входа в пещеру, а перед ним прыгали трое мальчишек и кричали:
-Хюсс, хюсс, страшный хюсс, Хюсс, хюсс скользкий хюсс…
Юноша был еще слишком слаб, чтобы гнаться за обидчиками. Взрослых поблизости не было, и проказники кидали в чужака мелкими камешками, он же только отмахивался.
Байс бесшумно вынырнул из кустов прямо за спиной у озорников и схватил двоих за короткие косички.
-Кто здесь хюсс, кто хюсс?! – прошипел он. От его зловещей ухмылки ноги у пойманных подкосились. – Я покажу, хюсс… рыба кончилась. Потрошить некого. А вы толстенькие…
Нужно было видеть ужас на лицах сорванцов. Они не то, что вырываться, даже кричать не могли и только раскрывали рты. А их товарищ давно исчез в кустах.
-Ну, кто хюсс? – встряхнул их горбун - только я могу, только я… услышу, выпотрошу…
Байс разжал пальцы, и его пленники упали на траву, вскочили и задали стрекоча.
-Ты не будешь охотником, хюсс, - прошипел нежданный спаситель, повернувшись к юноше, - иди потроха таскать…
Нет, Зоул не будет искать жалости. Лучше быть изгоем, чем немужчиной…
-Я приму решение совета, мудрейший, - склонил голову юноша. - Я уйду на рассвете…
-Не спеши, - в голосе старого рыбака послышалось недовольство глупой гордостью мальчишки. - Ты не дослушал меня, а уже выбираешь тропу. Я бы хотел оставить тебя в племени, мальчик. – Слова Гуора звучали мягко, успокаивающе. Прохладными снежными хлопьями, падая в горячий жар обиды, приглушая его. – Из тебя получится отличный охотник. Ты слышишь лес лучше, чем Раес безухий. Молчи, он сам говорил мне. Не знаю, кто ты, кем порожден, но не вижу зла в тебе. И все же, - старейшина вздохнул, опустив взгляд на свои руки поглаживавшие острие заготовки. – И все же решение совета старших и воля предков выше моего слова. Молчи, слушай! Да, ты не сможешь встать в ряды мужчин на исходе этой луны, но сие не значит, что тебя изгонят. Если останешься среди нас, младшим, то к новому празднику взросления решение старших и воля пращуров могут и перемениться. Хотя… есть и иной путь для твоих ног. Завтра на рассвете Зимер и Савин отправятся к порогу дома Матери Всех. Они пойдут вдвоем. Ты можешь отправится с ними, узнать нити своей судьбы, и, может быть, получить истинное имя. Но прежде подумай. – Гуор вздохнул и снова принялся молча изучать кусок резной кости, над которым трудился с утра. И вновь отложив его, взглянул прямо в глаза Зоулу. - Я чувствую, если уйдешь искать следы прошлых дней, мы не увидим тебя больше у наших костров. Слишком далеко уведет тебя эта тропа. Выбирай. Последнее слово твое...