Страница 48 из 91
Может быть, пришло время спросить, только сон был сильнее любопытства, и Сур провалился в вязкий серый туман видений.
Ты знаешь, кто мы?
Частицы Истинного Волка, стражи этого мира.
Разве что-то угрожает полуденному миру?
Тьма изначальная, порождения ее, проникшие в мир Ллуга.
Как они могут попасть к нам, ведь грани мира, очерченные Кромом предвечным, незыблемы и непоколебимы?
Они незыблемы, но в скорлупе мира есть трещины. Тьма сочиться сквозь них.
Но ведь окружающая мир река огня бездонна?
Она бездонна, но есть мост Кали.
Но ведь молочная стена неприступна, в ней нет прохода.
В ней нет прохода, но есть путь. Мы торим его, приходя из полуденного мира на опаленные берега.
На пути оставлена стража.
Любого стража можно победить.
Значит, нашей службе нет конца?
Службе нет конца.
Ты готов встать в круг и занять уготованное место в рядах хранящих?
Я не знаю лучшей участи.
Не спеши, ведь у тебя не будет угла, который бы ты мог назвать своим.
Моим домом будет весь полуденный мир.
У тебя никогда не будет семьи и детей, у тебя не будет друга, которому ты сможешь открыться, у тебя не будет рода, на который ты сможешь опереться. Окруженный людьми, ты будешь одинок.
Вы будете моей семьей, моим родом. С вами я не буду одинок.
И ты пойдешь туда, где тьма прорвется в мир, на опаленные берега и мост Кали, и встанешь на ее пути?
Я пойду навстречу тьме и встану на ее пути.
Ты примешь облик и судьбу Истинного Волка?
Я приму уготованную мне судьбу
Тогда ты готов вступить в круг Крома. Приходи и займи свое место.
На рассвете вновь поднялся ветер. Он трепал кожаный полог, раздувая потухшие было угли костра, рвал на клочки грязное покрывало облаков. В прорехах показалось густо-синее осеннее небо.
Сура разбудил запах похлебки. Астер уже подогрел на угольях воду и накрошил в нее сухого мяса, зерна, орехов и приправ.
Учитель, мне снились голоса.
Лекарь лишь молча кивнул.
Мы идем сегодня, учитель?
Астер снова кивнул и, подняв голову к небу, добавил:
День будет ясный, ночь лунной. Подошло время собрать круг.
Они шагали без устали, с коротким перерывом на трапезу. День и вправду выдался солнечным. Недремлющее око огненного Щита высушило остатки вчерашней сырости. Степь становилась плоской, как ладонь, все дальше отодвигая горизонт, и лишь редкие пологие холмы да мелкие балки нарушали ее однообразие. Ветер раскачивал побуревшую от дождей траву. Изредка слышался тревожный свист сусликов, а в подернутом легкой сеткой высоких облаков небе мелькали охотящиеся соколы.
На бирюзовой полосе окоема показался холм, увенчанный короной стоячих камней. Они казались черными на фоне светлого закатного неба. Одиночные столпы чередовались с арками из двух стояков и накрывавшей их плиты. Не нужны были вопросы, чтобы понять и почувствовать - пришли. Там, на вершине кургана, цель долгого пути.
Сур и Астер разожгли костер из остатков принесенного с собой хвороста. Учитель опустошил мешки, достав остатки съестных припасов. Ученик понял, что бы ни ждало их этой ночью, возвращаться пешком уже не придется.
Ты должен знать, прежде чем вступишь в круг… Готов слушать?
Да, учитель. - Сур выплеснул последние капли воды на землю и убрал чашку в мешок. - Я готов.
Помнишь, мы говорили, что мир един и все живое и жившие лишь его крохотная часть.
Я помню, учитель.
Так вот, не только каждый из нас часть этого мира, но и мир лишь часть нас самих. Каждый из нас несет в себе все мировое яйцо. У нас, как и у него, есть круг внешний - броня телесного облика, круг внутренний за рекой огня - стены нашей души, а внутри них, за полосой молочных туманов, наша истинная бессмертная суть, та, что вольется когда-нибудь малой каплей в океан, омывающий пределы этого мира. Круг на холме - изображение мирового яйца, пределов обитания, очерченных Кромом. Проходя его, ты освободишься и от темницы внешнего облика, и от оков духа, и, если достоин, займешь место среди нас.
Медный диск лика Атес смотрел с небес, окруженный звездами. Они мерцали, трепеща в ожидании предстоящего таинства. Теперь, в серебряном сиянии, исполинская ограда казалась ослепительно белой, искрящейся ярче драгоценных диамантов в коронах семи царей. Но проходы между ними затянула жемчужная дымка. Сур явственно чувствовал исходящие из сердца круга волны колющего тепла и незнакомой истомы. Его все сильнее влекло сияющее марево.
-Иди, время пришло. - Голос учителя почему-то звучал тихо, с явственной грустью. - Иди, и... встретимся в круге.
Суру уже не нужны были слова. Он взбирался по склону, торопясь приблизиться к каменной короне. Наконец, достигнув ее, остановился перед проходом между шероховатыми, покрытыми трещинами, камнями. Жемчужное сияние стекало ручейками искорок с мегалитов и, расплываясь в воздухе радужной вуалью, скрывало то, что ждет впереди.
Юноша глубоко вздохнул, задержал дыхание на два... три... четыре удара сердца, шагнул вперед и … ничего не почувствовал. Лишь свечение теперь струилось со всех сторон, окутывая его непроглядной блестящей пеленой. И вновь он не смог увидеть, что же происходит впереди, сделал шаг вперед и вдруг заметил, что его пальцы теряют очертания. Плоть таяла, расплывалась в розовом свете. Руки стали похожи на волчьи лапы, потом просто на сгустки тумана.
Сур испугался и уже готов был отступить, но зов, что шел из сердца кромлеха, был сильнее страха. Юноша добрался до второго, меньшего круга камней. Задержался перед ним. Закрыл глаза и опять шагнул вперед.