Страница 36 из 91
Лирен... - губы служителя Апсуса тронула ироничная усмешка. – Если бы ты только знал... но после, это после. - Лекарь положил ладони на плечи ученика, заглянув в глаза. – Я был прав. У тебя пытливый ум. Недаром судьба возложила выбор на тебя.
Какой выбор, учитель?
Узнаешь в срок. А теперь послушай и запомни. Всю жизнь тебя учили - мир неизменен. Воля богов движет им. Но все и сложнее и проще. Мир живет сам по себе. Ему не нужна чужая воля для жизни. Он сам живое существо. Даже боги всего лишь странники на его путях. И мир не безбрежен. За тонкой тканью скорлупы лежит Тьма изначальная. Там, где скорлупа дала трещину, она находит дорогу в мир живых... У нее много обличий. Это и мор, и чудовища, и вражда, и войны, и еще многое из того, что противно законам солнечной обители. Мир защищает себя. Тьма, пробившись через скорлупу, вязнет, как в киселе, в окраинном тумане, молочной стене у Опаленных Берегов. Тьма не может найти тропинку и сочится тысячею тонких струек сквозь Молочную стену, разъедая порядок вещей, выводя под свет Огненного щита свои противные жизни порождения. Пока кто-нибудь не заткнет трещины, не встанет у нее на пути. Мне и моим братьям выпала доля стоять на страже пределов мира, латать прорехи. И ты можешь со временем стать одним из нас. Увидеть то, что не дано простому смертному? Хочешь этого?
Спокойный голос лекаря изгонял страх и сомнения, наполнял сердце отвагой. Голос, которому Сур уже привык безоглядно доверять.
Да, учитель – теперь мальчик чувствовал только радостное возбуждение – да, хочу.
Тогда, Сурат-ал-Латэр, расскажи мне, что ты видел в храме Апсуса? Что испугало тебя?
Я видел... - мальчик закрыл глаза, вспоминая. Выныривая из недр памяти, перед ним прошли картины последних мгновений боя и голубая вспышка и... – Но, учитель, - воскликнул он возбужденно - я видел волка, белого волка! Разве это не морок, учитель? - и уже почти шепотом со страхом в голосе: - Это был ты, учитель.
Это был я. – Кивнул Астер и, увидев испуг в глазах Сура, добавил: - Не нужно боятся меня. Стоящим на страже мира даны многие силы. Я остаюсь собой в любом обличии.
Лекарь снова принялся рассматривать глиняный пол у себя под ногами. Сур сидел молча, ожидая продолжения. Наконец учитель снова заговорил. Но теперь в голосе слышалась боль потери.
Я шел по следам брата. Мы почувствовали трещину. Он ушел на поиски и пропал. Мы разминулись. Я не успел, не успел совсем немного. Он спешил назад. Его тропа оборвалась во владении твоего отца. Может быть, ты видел белого волка?
Вопрос застал ученика врасплох.
Да, учитель, я видел волка.
Где ты нашел его? - В голосе лекаря вдруг зазвучал интерес и волнение. Столь сильное, что мальчик даже удивился. – Там был кто-нибудь еще, кроме волка? Он что-то сказал? Что?
Нет - голос Сура испуганно задрожал. - Он просто лежал... Потом умер... И больше ничего. Мне стало страшно... я убежал...
Астер разочарованно вздохнул, потом снова стал спокойно-бесстрастным, как и всегда.
Ну что ж, значит, так сложились узлы судьбы. Завтра мы пойдем к Белому Камню. Он стоит на соседнем холме. Его собратья бесчисленны. Они - узлы сети, наброшенной на лик земли, по невидимым жилам течет сок жизни. Каждый камень не только узел, но и путь. Путь к кромке мира на Опаленные берега и к любому из своих близнецов. Путь, на который нельзя вставать до крайней, смертной нужды. Туда ведет след. Там найдем ответы.
Утро выдалось солнечным и ярким. Казалось, на мгновение в северные земли вернулось тепло и очарование поздней весны с ее пронзительной зеленью и голубизной. Теплые лучи быстро слизнули с травы ночную влагу и трапезничающие путники с удовольствием согрелись в его лучах, прежде чем покинуть временное пристанище.
Цель их долгого похода находилась неподалеку. На плоской вершине голого холма, поросшего лишь кустиками дрока, высилась снежно-белая игла, давшая название поселению, сверкая в солнечных лучах гранями изломов. Внешне камень был вполне обычен и ничего, кроме любопытства, возбужденного словами учителя, Сур не чувствовал.
Прорвавшись сквозь плотные заросли кустов на опушке обступающего холм леса, путники выбрались к подножью. Здесь учитель остановился и ненадолго замер. Мальчик послушно ждал. Астер закрыл глаза, вслушался в лесную многоголосую тишину. Потом, очнувшись, выпрямился и стал обходить холм по солнцу. Не обогнув и половины, нагнулся, опустился на колено, взял с земли камушек и начал подниматься к вершине по едва приметной заросшей тропке.
Вслед за учителем Сур поднялся к менгиру. Перед ним стояла неровная, угловатая игла в четыре обхвата у основания и в пять человеческих ростов в высоту. Подошва глубоко вросла в холм, в пронизанную корнями вереска почву.
Сур видел однажды, как рабы ставили четырехгранные, покрытые надписями, обелиски при въезде в город. Сотни людей с подпорками и веревками, напрягаясь изо всех сил, поднимали острия игл в небо под крики, свист бичей надсмотрщиков и мерный ритм барабана. Те столбы, хоть и были выше ростом, рядом с дворцами и стенами города казались много менее значительными, чем этот одинокий обломок скалы среди диких лесов.
Рядом хрустнул сучек. Сур обернулся. Учитель рассматривал трещины на белесой грани менгира.
Плохо - сказал он бесцветным голосом - очень плохо. Ты не чувствуешь? Прислушайся!
Ученик насторожился, вживаясь в шепот ветерка, шелест травы у ног, легкие тени облаков на белом изломе скалы, вечную песнь мира. Он услышал! Едва ощутимую чужеродность, неправильность, фальшь в стройной мелодии. И эта темная трещинка, на чистом лике, словно червячок в яблоке, затаилась там, под мраморной поверхностью камня.