Страница 119 из 122
— Проклятье! — вскричал Александр, когда узнал о том, что число преследователей многократно увеличилось. — Кто разрешил им своевольничать?! Какое право они имели покидать свои посты?! Кто останется здесь и будет охранять цариц и Александра Эпирского, македонскую знать и иностранные делегации? А если это убийство — только первый шаг грандиозной провокации персов, задумавших поднять волнения по всей стране? Охрана должна рассредоточиться по городу и следить за порядком в жилых кварталах. Верните их немедленно!
Доложивший, понимая, что приказание Александра невыполнимо, предпочёл ретироваться.
— Хороший ход, мальчик мой! — прошептала Олимпиада, спустившаяся к сыну вслед за Антипатром. — Я молюсь за него.
Александр затравленным взглядом посмотрел на мать и отвернулся к трибунам. Его глаза метались по оставшимся в верхних рядах, которым как на ладони было видно разворачивающееся за пределами Эг, и по жестам мучительно пытались понять, что же происходит на дороге в древнюю столицу.
Орестид тем временем мчался к повороту, расстояние между ним и преследователями не сокращалось, но Кратер, услышав за собой стук множества копыт и оглянувшись, понял, что положение намного усложнилось.
— Аид их побери, откуда они взялись? Леоннат, за нами увязалось не меньше десятка всадников.
Леоннат тоже обернулся и выругался:
— Да чтоб их! Самое главное, чтобы он ушёл.
— Ты уверен, что Александр именно этого хочет?
— Да. Ничего, это их собственная инициатива — я задержу их и скажу, что они должны вернуться на свои посты. Приказа они не получали — значит, покинули их своевольно, а это преступление.
До спасительной развилки Павсанию оставалось не больше четверти стадия. Несколько мгновений — и он скроется из глаз. Потом Леоннат повернёт и поскачет к преследующим. Пока будет их убеждать, пока убедит и при этом разругается, Орестид окажется в безопасности.
Но всего не мог предвидеть никто. Из-за крутого поворота выехала гружённая сеном подвода — достаточно быстро, потому что спускалась с небольшого пригорка: дорога, сворачивая налево, шла немного вверх. Конь Павсания испугался огромного воза и разогнавшейся лошади впереди, инстинктивно подался к обочине, уходя от столкновения, оступился, запутался ногами в жёстком кустарнике, пару раз дёрнулся и замер. Если бы Павсаний сидел в седле, если бы его стопы были продеты в стремена! Но ещё три столетия оставалось до того, как на крупы лошадей повсеместно станут возлагаться сёдла, ещё шесть веков отделяли четвёртый век до нашей эры от введения стремян — Орестид не удержался на попоне и кубарем полетел через голову лошади на пыльную дорогу.
— Мать моя! Да что это такое? — взревел Кратер. — Павсаний, вставай, беги!
Леоннат осадил свою лошадь возле коня Павсания, дёрнул его за узду и вытащил на дорогу. Конь не пострадал, но времени катастрофически не хватало. Остальные преследователи подтягивались, ситуация становилась безвыходной. И дозорным на башнях, и собравшимся в открытом театре с верхних рядов всё было видно хоть и мелко, но предельно ясно.
Словно магический кристалл высветил звено перелома истории — следствие того, что уже свершилось, и причину того, что должно было последовать далее. Спектакль должен был быть доигран до конца — в бесстрастной неумолимости неизбежного хода событий три множества должны были слиться в одно. На самое маленькое, уже остановившееся, накатывало вдвое большее, ещё быстрее к нему неслось последнее…
Павсаний не терял сознания, его вдруг отпустило, он даже не стал ощупывать себя, чтобы определить, как сильно повредился. Боли он не чувствовал и скрыться от скорой развязки не хотел, даже если бы и мог. Он лежал на спине и смотрел на солнце, жаркой волной в последний раз оно легло на его щёки золотыми волосами Александра.
— Правь, царь…
Черты лица не исказились, когда два копья одновременно вонзились в грудь.
— Видят боги, у нас не было иного выхода. Прости…
К Леоннату и Кратеру подлетели другие преследователи.
— Что живьём не взяли?
— Злость не удержали, — хмуро соврал Кратер. — Вы бы лучше подумали, что вам будет за самоуправство и уход с постов.
Запоздалым вестником к группе подъехал докладывавший Александру об увеличении погони:
— Возвращайтесь! Надо усилить охрану и взять под контроль жилые кварталы. Приказ царя.
Лицо Гефестиона, оставившего Александра и поднявшегося наверх, на самые высокие трибуны, когда он узнал об обстоятельствах погони и её результате, побледнело. Он боялся подойти к любимому, до крови закусывал губы и растерянно смотрел на Олимпиаду, пока Александр не приблизился к сыну Аминтора сам — стремительно и с остановившимся взглядом, словно уже предугадывал трагедию.
— Что? Что с ним? Говори!!!
Гефестион отвёл глаза.
— Убили.
Казалось, Александр онемел, не спросив даже «как?» Мир рухнул.
Тело Павсания ввезли в город, лица вернувшихся были мрачны.