Страница 108 из 122
Во время отсутствия Гефестиона Александр — сам или через прислугу — постоянно осведомлялся о том, не вернулся ли преданный им любимый — тем чаще, чем дольше этер не возвращался. Царевич даже расставил часовых на въезде в Пеллу, и, когда ему наконец доложили, что беглец вернулся, проехал в свой дом и сейчас находится у себя, Александр поспешил навстречу своей любви, уповая на прощение.
По двору и в мегарон, на мужскую половину, царевич прошествовал стремительно, поднимая своим движением ветер, обежал быстрым взглядом пустое помещение и развернулся к остановившемуся в коридоре провожатому:
— Где?
— Сейчас, он ванну принимал, — робея, ответил служка. —
Да вот, идёт…
Александр выскочил в коридор, увидел шедшего ему навстречу Гефестиона, бросился к нему с намерением сжать его в объятиях и остановился только тогда, когда в грудь ему упёрлось остриё кинжала.
— Не подходи ко мне.
— Гефа, как же, что ты говоришь? — хладея, пролепетал царевич. — Тебя два дня не было, я с ума сходил. Я за прощением. Убери кинжал.
Гефестион предпочёл обратить внимание только на последнюю фразу:
— Уберу, если ты дашь слово ко мне не прикасаться.
— Гефа, но как? Почему?
— Сам знаешь. Я удивляюсь, как у тебя вообще хватило наглости сюда явиться. Тебя здесь никто не ждёт, — Гефестион вколачивал свои слова в заблудшего с огромным наслаждением. — Ты предатель, ты мне отвратителен, ты мне чужой. Чужой, чужой, — заметив, как больно было неверному возлюбленному выслушивать это «чужой», этер повторял и повторял его, практически упиваясь этой чужой болью.
Лицо Александра потемнело.
— Гефа, не говори так!
— Говорю так, как заслуживаешь. Что стал истуканом? Уходи.
— Родной! — Александр чуть не заплакал. — Ты же знаешь, что я не могу.
— Раньше об этом надо было думать. Впрочем, я тебе не верю. Ты лжив, это у тебя в природе. Мне противно рядом с тобою быть. Убирайся!
— Я не уйду! — закричал Александр и снова бросился к Гефестиону, и снова наткнулся на кинжал. Царевич стал терять самообладание. — Ты не можешь, не можешь меня выгнать, ты мой этер, ты на службе!
— Я больше не твой этер, я не хочу тебе служить.
— Ты не имеешь права уйти, ты присягу давал!
— Я её не нарушал, но вечно быть твоим этером не собирался. Я ухожу в отставку.
— Я тебя не отпущу!
— Служебный конфликт? Хорошо, в этой стране один человек выше тебя — царь. Обращусь к нему — пусть он и рассудит.
Лицо Александра, то краснея, то темнея раньше, теперь смертельно побледнело: его худшие опасения сбывались, любимый друг призывал себе на помощь врага — надо было быстро идти на попятный.
— Подожди, подожди, я… — Александр лихорадочно соображал. — Я растерялся просто, я вообще не с того начал. Ты тоже… не будь резким. Ты хочешь моего слова — я тебе его даю.
— Вот так-то лучше, — удовлетворённо заключил Гефестион, вложил оружие в ножны, прошёл в свою комнату и с явным удовольствием растянулся на ложе.
Чуть отошедший и немного пришедший в себя царевич опустился на пол рядом и не терял надежды перебраться к своему синеглазому сокровищу поближе, но прощение было всего важнее — Александр перевёл дыхание и приступил:
— Я понимаю, я виноват, но я нечаянно…
— Бесспорно. Ты нечаянно, остальное тоже мне только привиделось.
— Но… с Павсанием… это просто из благодарности…
— Благодарность может выражаться деньгами, продвижением по службе, ещё чем…
— Ему не нужны были деньги.
— И он взял то, на что не имел права, прекрасно это зная, а ты с удовольствием согласился! Более того: сам предложил! Знаю я его: он никогда не пошёл бы напролом — это ты первый постарался! Что ты вообще здесь делаешь? Иди, благодари дальше, тебе это так понравилось! — распалялся Гефестион. — Я мог бы понять, если бы не было у тебя никого неделю, или ты был бы в невменяемом состоянии. По провокации, сдуру, спьяну, на спор — ладно, это ещё можно было бы допустить. Но по собственному желанию!
— Я не хотел обманывать, так вышло!
— Ты не хотел?! Да ты только это и делал! Если бы только один раз, в помутнении — так это тянулось два года! Третий год ты мне врёшь, а я, дурак, закрывал на это глаза, рассчитывал на твою честность, на твоё благородство! А ещё: ты, ты сейчас после того, как я всё узнал, ни разу — ни разу не сказал, что ты его оставишь, ты и впредь будешь с ним! Нет: молодец Филипп, что на правду мне открыл глаза, право слово, я его зауважал! Я к нему наймусь в этеры!
— Зачем ты делаешь мне больно?
— А, так тебе не нравится, когда больно! О других тоже надо думать, когда больно им! Но ничего. Спасибо, что освободил меня от всяких обязательств по отношению к тебе! Ты меня предал, ты мне изменил — я тебе изменил, я с тобой расчёлся!
— С Марией, да? Эти засосы… — Александр, конечно, уже заметил красные отметины на шее Гефестиона. — Эта цепочка! Её у тебя не было — дар любви?