Вечернее утро

РОМАШКА

Лани, пони, кони

Сидели на балконе.

Чай пили,

Чашки били,

По-турецки говорили:

- Чаби?

- Челяби!

- Челяби чаби-чабк!

Эту детскую считалочку принесла с улицы Риточка. Она часто говорила с мамой "по-турецки":

- Мама, гулять чаби?

- Челяби, - разрешала мама.

- Челяби чаби-чаби! - радовалась Риточка.

Ему снились лани, пони, кони, которые сидели почему-то не на балконе, а внутри стеклянного шара, и Риточка угощала их "сосалочками".

Проснувшись, он первым делом схватил коробку с куклой. Осмотрелся ничего не изменилось. Часы показывали двадцать минут третьего. Было пасмурно, как в белую ночь.

Прошлым летом мимо Льва Александровича проскочила шаровая молния. Дело было так: в трансагентстве они зафрахтовали автобус и всем отделом поехали по грибы за озеро, кто-то знал там плантацию. Грибов не нашли, а напали на бруснику, но дело не в этом. Дело в том, что их застала гроза. Лев Александрович с Вовой Митрофановым были далеко от автобуса, чтобы спрятаться в нем. Еще раньше они заметили на пригорке вагончик - когда-то тянули ЛЭП, в вагончике жили монтажники. Оба бросились туда. Уже грохотала гроза, но дождя еще не было. Он хлынул, едва вскочили внутрь и, может быть, поэтому дверь за ними захлопнулась сама. Лев Александрович всем телом чувствовал: вагончик насыщен электричеством - было странно сухо. Ему захотелось отворить дверь. Он потянулся к ручке, и в тот же миг дверь с треском распахнулась, и мимо него пронеслась ослепительно-зеленая ломаная линия, точно такая же, какой ее рисуют на всякого рода вывесках про высокое напряжение. Вова Митрофанов сидел в вагончике позади Узлова, он весь трясся, а Лев Александрович часто моргал. Позже Вова говорил, что видел шаровую молнию, которая, якобы, вылетела из железной печки. На второй день у Льва Александровича покраснела вся правая половина тела - нога, рука, щека, ухо, и все это зудело, два дня подряд он непрерывно чесался, а Внутренний Голос, потешаясь, острил, что они проморгали собственную смерть.

Сейчас, вспоминая свои тогдашние ощущения, он сравнивал. Правая половина тела зудела точно так же, но воздух был нормальным и хотелось пить. Наверное, потому и приснилась считалочка про чай.

- Но при чем тут стеклянный шар? - спросил Лев Александрович.

- Но ведь это так красиво.

- Приват, мамзель! Когда ты был мужиком - ехидничал. Теперь заговорил о красоте.

Нужно было уединиться по легкой нужде. Лев Александрович решил это молча: о таких вещах вслух не говорят, да еще - девушке. Он обрадовался: если есть желания, значит, жив. Присмотрелся к часам. Секундная стрелка не пульсировала. Завел. Даже приблизительно не зная, сколько времени, оставил стрелки в таком положении, в котором замерли. Еще раз осмотрелся. Все тот же грузовик, шофер, забор - все нормально.

- Вот нехорошие, - сказал он вслух. - Про туалет забыли.

- Лева, ты меня шокируешь! - капризно сказал Внутренний Голос

- Но если мы поставлены в необычные условия, то почему должны стесняться своих естественных поступков?

Так решил он и прислонился к громадной осине. Но будь все неладно на этом свете, едва не упал: не было ее, осины-то! Было изображение, и совершенно натурально шелестела листва!

Лев Александрович выплеснул из себя мочевой пузырь. Во всяком случае, именно так ему показалось сначала. Но, с изумлением рассматривая желтый шар совершенно правильной формы, он отчетливо видел, что этот самый шар без ничего - без оболочки, а жидкость сама по себе. Сжимаясь, он лег к ногам хозяина и продолжал беззвучно сжиматься, будто из него выходил воздух. В конце концов шар превратился в белую горошину, он взял ее кончиками пальцев. Это оказался кристалл. И вот тут-то Лев Александрович впервые заподозрил неладное. Переводя иностранные патенты, он чего только не начитался. Сжать можно все. Например, под давлением в миллион атмосфер водород становится металлическим, резина превращается в серу, а обыкновенный графит перерождается в алмаз. Все можно сжать, только не жидкость. Если в замкнутом резервуаре, наполненном водой, произвести взрыв, то вода вовсе не сожмется, а разорвется сам резервуар. Так делают гидропушки: в стальной баллон с дыркой заливают воду - электроразряд вместо взрыва внутри - и из дырки вырывается мощная струя воды, которой можно резать сталь.

Но как могло случиться, что жидкость сжалась сама по себе? Он вспотел от напряжения что-нибудь сообразить, вытер пот со лба, зачем-то посмотрел на мокрую ладонь. Она дрожала мелко-мелко, не переставая зудеть, как, впрочем, продолжала чесаться вся правая половина тела. Лизнул ладонь. Пот был, каким ему и полагалось, - соленым. Он прислушался к своему организму что изменилось? Сильно билось сердце, а в висках стучала кровь, опять разболелся зуб, про который он начал было забывать. Продолжая утираться, Лев Александрович вдруг обнаружил щетину, она уже превращалась в бороду.

- Некрасиво, - сказал Внутренний Голос.

- Без ханжества. Откуда взялся этот дурацкий шар? Должна быть струя, будто шпагу вынул, а тут шар!

- Лева, когда ты перестанешь паясничать?

- Потерпи. Давай, мамзель, еще раз попытаемся разобраться. Во-первых, в мистику мы с тобой не верим, правда?

- Правда, Лева.

- Допустим, нас еще раз шарахнуло молнией и все-таки укокошило...

- Ну и терминология у тебя!

- Вот проклятая девка! Навязалась на мою шею. Объяснила бы лучше, почему болит зуб!

Говорить было больно: язык стал шершавым. Остальное Лев Александрович додумал. "Ну хорошо, - додумал он. - Поскольку озеро где-то рядом, то неужели мы к нему не придем?"

И он пошел.

Он опять шагал сквозь стволы деревьев, сквозь кустарники и скамейки. Наступал на сучья, но они не хрустели. Мираж продолжался, и это начинало злить. Он прибавил шагу, побежал, помчался и... Господи, что произошло? Лев Александрович достиг какого-то невидимого предела, дальше которого не пустили: озеро перестало приближаться. Он взбесился.

- Ау-у! - закричал Лев Александрович. - А-у-у! Есть кто-нибудь?

Оглядевшись, он в бешенстве захохотал, до того глупым показалось ему это самое "ау" почти в центре города, в парке среди скамеек. Он сел, где стоял, долго сидел ни на чем, сжав руками виски и стиснув зубы, изо всех сил стараясь успокоиться: что толку беситься, если рядом никого? Но, черт побери, не умирать же от жажды на берегу озера! И эта проклятая борода, откуда она взялась?

Рядом стояло раздвоенное дерево. Рассматривая его, Лев Александрович тупо соображал - что же делать? Неужели так трудно понять, что человек нормально, по-человечески хочет пить?

И его поняли. Неизвестно откуда появился уже знакомый шар, только он был не желтым, а прозрачным и не сжимался! Он взялся из ничего - не было и появился, словно на сцене во время сеанса иллюзиониста. Водяной шар, плывущий в воздухе. Странная любовь к шарам.

Шар сверкал голубизной неба и озера, его поверхность была полосатой от дугообразных отражений деревьев. Лев Александрович ни минуты не сомневался, что это именно вода, а не мыльный пузырь, неподвижно висящий в воздухе. Он медленно поднялся, сделал к шару осторожный шаг, другой, боясь спугнуть - а вдруг опять начнет сжиматься!

Он сделал еще шаг - ничего не изменилось. И тогда Лев Александрович протянул руку. Шар начал медленно приближаться, и он, помнится, сразу спросил - почему? Сам же и ответил: "Мы с тобой своей массой искривляем пространство, и этот шар, имеющий меньшую массу, закатился в сферу, которую мы прогнули. Так происходит в космосе".

Шар, сдвинувшись, продолжал приближаться все быстрее и быстрее, словно катился по наклонной плоскости. Лев Александрович жадно ждал, пытаясь сделать глотательное движение. Он взял бы этот шар на ладонь, стал бы откусывать глотки хрустальной воды, как откусывают мороженое. Едва шар коснулся ладони, как поверхность, сцепляющая его, беззвучно лопнула, и Льва Александровича в одно мгновение покрыло пленкой воды. С ног до головы! Интеллигентно ругаясь, он принялся слизывать с губ прекрасно холодные капли. Скинул пиджак, рубашку и стал выжимать. Нет, из рубашки не потекло от нее стали отделяться маленькие шарики воды. Лев Александрович поднял рубашку над головой и, выжимая, начал ловить эти шарики ртом. Вода уже успела заразиться потом рубашки, но это был его собственный пот, и ему хотелось пить. Лев Александрович выжал и майку; опять ловил водяные шарики, теперь уже зачем-то считал их - шесть, семь... Каждый последующий меньше предыдущего.