Страница 19 из 28
- В Лагуну? - В окне, соединяющем кабину с медицинским отсеком, появляется голова Ксавьера.
- Нет, по каньону не продерешься, поедем в университетскую больницу, так будет быстрее. Ксавьер кивает.
- Как они там?
- Мужчина умер, скорее всего он так и был СНАМП. Женщина жива, но потеряла уйму крови, и еще плохо с сердцем. Я ее подлатал, переливаю плазму, но пульс все равно слабый. Если бы настоящее искусственное сердце.
Черное лицо Ксавьера блестит от пота, он озабоченно смотрит вперед и просит ехать побыстрее. Эйб жмет сильнее, последний поворот, и они вылетают на трассу к Лагуне, теперь налево, на четыреста пятую выездную эстакаду и по сан-диегской магистрали. Эйб гонит не по полосе, а по обочине, пулей обходит бегущие по своим дорожкам машины, спидометр показывает сто, сто пять, теперь выехать на съезд к университету, дальше по петляющему бульвару, вот где вести машину сложно, не сыграть бы во Фреда Сполдин-га Фред впилил свой спасательный фургон прямо в опору надземного перехода, и всех уложило на месте, кроме пострадавшего, которого везли в больницу. Тот, правда, тоже умер, но только через два дня.
Фары, задние огни, чтобы всем видно, и не думай даже делать передо мной этот левый поворот, времени нет, и визжат покрышки, и он врубает сирену на полную, и весь мир заполняется воем, и от воя этого раскалывается череп, саднит в горле, и вот уже кампус, теперь по Калифорния-авеню, тут плохой поворот налево, а дальше - вверх, вот и проезд, ведущий к отделению "скорой помощи" - все. К тому времени как Эйб выскочил из фургона и обежал вокруг, Ксавьер и санитар "скорой" уже закатывали носилки в приемный покой. Эйб сидит на погрузочной площадке, его слегка колотит. Выходят еще двое санитаров, он встает, помогает им отнести мертвого водителя в морг. И снова на обтянутый толстой резиной край погрузочной площадки.
Выходит Ксавьер, тяжело опускается рядом.
- Работают.
Столько лет при медицине, два срока в Индонезии и прочее, и все равно на Ксавьера это накатывает, накатывает каждый раз. Черные пальцы дрожат, он раскуривает сигарету, глубоко затягивается. Эйб смотрит на него, понимая, что и сам сейчас выглядит ничем не лучше, хотя и старается внушить себе полное безразличие. Только не начинай воображать себя Спасителем, ты просто спасатель! - сказал бы психологический консультант отряда. Эйб смотрит на часы: семь тридцать. Они получили вызов ровно два часа назад. Верится с трудом, кажется, что прошло гораздо больше времени - и гораздо меньше. Словно шесть часов сжались в пятнадцать минут. Такая уж у спасателей работа.
- Слушай, - вспоминает он, - мы же час уже как отдыхаем. Смена давно кончилась.
- Хорошо.
И опять тянется время. Из дверей вываливается врач.
- Сегодня, ребята, не везет, - весело объявляет он. - Очень печально, но оба доставлены мертвыми.
Некоторое время они молчат - неподвижно сидят и молчат.
- Какого хрена. - Ксавьер щелчком отправляет свою сигарету куда-то в темноту. Эйб почти не различает его лица.
- Пойми, Ксав, мы сделали все, что могли.
- Женщина не была ДМ. Ее же взяли в палату!
- В следующий раз, Ксав, повезет больше. В следующий раз.
Ксавьер трясет головой, встает:
- Так что, мы свободны?
- Да.
- Тогда, Эйб, поехали.
Едут они молча. Эйб выруливает на магнитную дорожку, набирает программу, которая выведет фургон на дель-мар-скую трассу, а затем по ньюпортской до Дайера. Везде пусто и тихо. Они подъезжают к пожарно-спасательной станции, ставят фургон среди нескольких десятков таких же, заходят в дежурку, заполняют отчеты, отбивают время окончания работы, а потом идут на служебную стоянку. Подходя к машине, Эйб чувствует себя выжатым как лимон, опустошенным. Ощущение привычное, оно повторяется каждый раз, когда он после смены лезет в карман за ключами.
- Увидимся, Ксав, - кричит он темному силуэту напарника.
- Уж конечно. Когда наше дежурство?
- В субботу.
- Вот тогда и увидимся.
Ксавьер подает машину назад, разворачивается и уезжает в неведомые глубины нижней Санта-Аны, в свою жизнь, почти недоступную пониманию Эйба: у Ксава там жена, четверо детей, десять тысяч близких и дальних родственников... Жизнь, которой жило дедовское поколение, мелодраматичная, что твой телевизионный сериал. И Ксав, которому приходится содержать всю эту команду, дошел, похоже, до предела. Ведь точно сломается, думает Эйб. А ведь сколько держался.
И снова ньюпортская магистраль, главный кровеносный сосуд ОкО. Машину подхватывает река красных хвостовых огней, красных кровяных шариков. Эйб набирает южную оконечность Саут-Кост Пласа, откидывается на спинку. Ставит на проигрыватель диск, что-нибудь сейчас такое - погромче, побыстрее и поагрессивнее. "Три Чайника и Глупый Гусь" запиливают классический свой альбом "Сьябывай с этого пляжа".
Что сказал бы автомозг, владей он языком?
Залезай в машину? Мотай пешком?
(Ты автомозг,
Ты твердо держишь ряд,
Ты согласен со всем,
Что тебе говорят.)
Сейчас твоя машина
Расшибется в хлам!
Смешается органика
С металлом пополам!
(Жаль, что автомозг не владеет языком.
Жаль, что ты не пошел пешком.)
Подпевая во всю глотку, Эйб влетает в СКП, находит место для стоянки, считай, у самого дома Сэнди, поднимается на лифте, вваливается в квартиру. Яркий свет, оглушительная музыка - "Тастинская трагедия" выдает "Счастливые денечки". Индонезийского стиля аккомпанемент прошит строчками пулеметных очередей. Самое оно, думает Эйб, то, что доктор прописал.
- Тебя искал Таши, - клюет его в щеку Эрика. Вот и прекрасно. Откуда-то вылезает Сэнди.
- Авраам, ну ты совсем как увядшая фиалка, только что с работы, да? Широкая ухмылка Сэнди, в руке Эйба появляется пипетка, теперь закинуть голову, раскрыть глаза пошире, кап-кап-кап. Эйб хочет вернуть пипетку. Приканчивай, есть еще.
Кап-кап-кап. Неожиданно по спинному мозгу бежит электричество, его много, оно рвется наружу. Эйб переходит в соседнюю комнату, там танцуют, а он чувствует, как сгустки энергии поднимаются по позвоночнику, стекают с кончиков пальцев, и тоже начинает танцевать - резко подпрыгивая чуть не к самому потолку, стряхивая эту энергию. Теперь все в порядке, теперь все хорошо. Эйб закидывает голову и громко воет: