Познавший правила

— А дальше я тебе расскажу, — вмешался второй мудрец, не обращая внимания на насупившегося учителя. — Приливы древности были стихией. Стихией страшной, непредсказуемой, опасной — но стихией. Мудрость потоком выплёскивалась на заселённые людьми земли, увлекая за собой орды тварей. Вместе с ними, откуда ни возьмись, появлялись Посланцы — твари опасные, но… Как бы сказать, очень… Я бы даже сказал — слишком человеческие.

— Что-то я в них ничего человеческого не увидел, — заметил я, с содроганием вспоминая свою встречу с Посланцем.

— Обрати внимание, как сознательно в том бою на Стене действовал Посланец! — возмутился Соксон. — Он не просто пробивал защиту! Он вычислил, где был его главный враг, и бил туда. Сначала разворотил башню с Толстым Э и командованием, а потом — ударил туда, где сидел мудрец. И если бы тогда ты не наполнил щит, то следующим ударом он просто сжёг бы кусок Стены. Немного не рассчитал, хе-хе!

— Ну моего достижения в этом особо не было, — заметил я.

— Ну почему же!.. Догадался же ты щит поддержать, — возразил Ксарг. — Иначе вместо того, чтобы гнать Посланца и останавливать Нашествие, я бы был вынужден сначала защищать Стену. И терять драгоценное время…

— Да не о том речь! — возмутился Соксон. — Дело в том, что Посланцы были такими всегда. И когда мастер Ксарг предположил, что воля у изменения появилась с окончанием Приливов, я задумался: а как же тогда появились Приливы и новые твари — и чему всё это подчинялось?

— Подождите… Почему вы вообще считаете, что за всем этим стоит кто-то разумный?

— Это уже давно не секрет. Об этом говорили многие мудрецы, Шрам, — ответил Ксарг. — И первым, кто сказал об этом, был Аон-аари.

— Это тот самый мудрец, который открыл мудрость? И стал богом? — уточнил я.

— Именно, — подтвердил Ксарг. — Его идея была проста. Если живое существо в короткий период времени отращивает орудия для убийства себе подобных, то на это должна была быть чья-то воля…

— Мастер, а её собственная воля не подойдёт? Вот я хочу убить тварь, иду, покупаю оружие…

— Которое продаёт продавец и делает оружейник. И ещё кто-то его уже изобрёл, — кивнул Ксарг. — Кто-то стоял у истоков копья, понимаешь?

— Кажется, да…

— Так вот, это противоречие нам сломало всю теорию! — возмутился Соксон. — С одной стороны, мы знаем, что без чьей-то воли такие изменения не происходят, с другой — мы же говорим, что воли не было. Тогда как?

— И как? — заинтересовался я.

— Есть только одно, что могло бы упорядочивать изменение, — объяснил Соксон. — Ты сам навёл нас на эту мысль. Правила, Шрам! Были в том, что происходит с нашим миром, какие-то правила! Возможно, законы! И понять их — это самое важное и для нас, и для тебя, и для всего нашего мира. Иначе этот кошмар никогда не закончится.

— И как мы можем их понять? — поинтересовался я.

— Есть одна тварь, — снова перехватил инициативу Ксарг, — которая отличается очень странной судьбой. Это — волосатые.

— Это такие, заросшие, — вспомнил я, — которые были людьми.

— Да вот мы сильно сомневаемся, Шрам, что они когда-то были людьми, — заметил Ксарг.

— Особенно после твоих записок о серых людях, — подтвердил Соксон.

— Когда-то давно волосатые были основой армии Приливов, — ошарашил меня Ксарг.

— Носили доспехи, пусть и примитивные. Владели оружием, — продолжил Соксон.

От обилия знаний я внезапно почувствовал лёгкое головокружение. И даже побоялся, что у меня скоро голова отвалится от того, что я постоянно перевожу взгляд с одного мудреца на другого.

— Ходили строем, подчинялись командам, а потом — раз! И как отрезало, — продолжил Ксарг. — Стали кроткими и мирными. Вот только близко никого не подпускают.

— А что если сейчас они — такие, какими и должны были быть? — добавил Соксон. — Что если сейчас они — животные, какими и появились в изменении? Что если во время Прилива волосатые подчинялись иной воле? Что если волосатые — просто оболочка, в которой на земли людей шествовали армии кого-то ещё?

— И как это понять? — поинтересовался я.

— Это несложно, — пояснил мне Ксарг. — Для этого нужно просто понять, чем они руководствуются при столкновении с чем-то необычным. Если они ведут себя как люди — становятся агрессивными, или в страхе убегают, или проявляют любопытство — то это одно.

— А если они, увидев странное, решают всё в рамках звериного понимания — это уже совсем другое, — дополнил Соксон. — А для этого надо найти племя волосатых, дойти до той границы, которую они позволяют пересекать — и странно себя повести.

— И сделать это мы предлагаем тебе, — закончил Ксарг. — И твоим бойцам.

Я молча смотрел на мудрецов, вцепившись в волосы и пытаясь понять: издеваются они или нет.

— А как определить, насколько близко я могу к ним подойти? — поинтересовался я.

— Только опытным путём, — Соксон развёл руками. — У каждого племени волосатых — своя граница, за которую не позволяется заходить никому.

Вышел я от Соксона с Ксаргом, нагруженный важными материалами по заданию, с гудящей головой и совершенно растерянный. Хорошо, что мудрецы, как всегда, не скупились на оплату. Иначе мне было бы очень сложно уговорить своих бойцов взяться за предложенное дело.

Глава 9

В помощь нам был выдан целый талмуд с записями о волосатых. Причём, мудрецы приводили цитаты и подписывали, кто и когда это заметил. Видимо, для них это было важно, но я даже не пытался запомнить все имена. Из всей книги мне пришлось вычленять лишь то главное, что могло нам помочь. Был ещё список основных задач. И он был достоин отдельного упоминания. Во-первых, надо было выстроиться по самой границе, за которую волосатые никого не пускали — и начать их оскорблять и вызывать на бой, используя «непристойные выражения, ритмичные телодвижения и крики».

— Они и правда думают, что так вызывают на бой? — с чуть перекошенным лицом спросил Скас, когда я зачитал первый пункт. — Больше похоже на… совсем другое…

— Что, старый? Боишься, что могут согласиться? — захохотал Гун-нор.

— Думаю, что в этой части я побуду простым зрителем, — буркнул Скас.

Во-вторых, надо было попробовать сместить ту самую невидимую границу. Для этого нужно было в течение нескольких дней приходить на одно и то же место, каждый раз приближаясь на полшага. «Ежели они люди, то не заметят нарушение или заметят через некоторое время. Ежели звери — то не позволят свершиться нарушению или не обратят на него внимания вовсе».

— О! Сколько точности в объяснении, — хмыкнул Хохо. — Мне одному кажется, что первое и второе почти ничем не отличаются?

В-третьих, надо было подыскать поведение, при котором волосатые обратят на нас внимание — но не нападут, а проявят живой интерес. «Делать разрешается, что хочется. Главное — обратить внимание и заинтересовать».

Ну и, главное, все наблюдения надо записывать. Это требование с прошлого года не сильно изменилось.

— Вы меня извините, а с серыми вы тоже вот это всё делали? — спросил с подозрением Скас.

— Нет, — ответил я ему с ухмылкой. — За серыми просто наблюдали.

— И что увидели? — поинтересовался Гун-нор, но ответом ему было молчание. — Ничего?

— Нор! Может, им до сих пор кошмары снятся о том, что они увидели, а тут ты со своими вопросами! — захохотал Скас.

— Ладно-ладно! Уже и поинтересоваться нельзя!.. — засмеялся в ответ Гун-нор.

Записку с заданиями я зачитывал перед десятниками, Скасом и Гун-нором в рабочей комнате нашего с Пятнашкой жилища. И никакого прилива энтузиазма задача отчего-то не вызвала.

— Если кто-нибудь увидит, что мы делаем… Шрам, да над нами же будут смеяться всю оставшуюся долгую жизнь! — пробормотал Скас. — Бери весь отряд. Будут нас от случайных прохожих охранять.

— Да какие прохожие в землях волосатых? — удивился Пузо. — А где их, кстати, искать?

— Волосатых мы с Нором найти поможем. Это не проблема, — отмахнулся Скас. — Нам даже не обязательно за Стену выходить.