Познавший правила

— Неверно! Ты тот, кто решил, что может решать чужие судьбы, и определять, кто человек, а кто — порченый. Ты решил, что можешь поступать с порчеными, как с животными. И за это я называю тебя животным, и ты будешь всегда животным, — ответил мудрец, благожелательно улыбнувшись. — А если ты против, то я попрошу у его императорской полубожественности Эотана Четвёртого две «руки», приплыву к тебе на остров и буду «портить» мудростью твой род до последнего потомка. И тогда другие ску, посчитав вас порчеными, и впрямь начнут охотиться на вас, как на животных. Ведь так вы всегда поступаете, да? А у животных нет имени, только клички. Так как тебя зовут?

— У меня есть только кличка, — ответил Харато, сжавшись.

— Простите, эр!.. Истец согласен, что он — животное. Значит, он не может служить истцом в разбирательствах, — Ксарг радостно хлопнул в ладоши. — Считаю, разбирательство оконченным. Уважаемые?

— Да, мастер… В протоколе запишем, что ску по ошибке выставили истцом животное, — кивнул имперский чиновник. — А как быть с хозяином животного?

— Кто хозяин? — спросил Ксарг, обращаясь к ску, но добровольцев не нашлось. — Напишите «беспризорное»! Если будет кусаться — заколите. Эр?

— Вы пользуетесь, Ксарг, своим положением, — неодобрительно проговорил Ненари.

— Так для чего ещё нужно положение? — удивился Ксарг. — Раз есть, надо пользоваться.

— Забирайте уже Шрама и идите, — эр махнул рукой, поднимаясь со стула.

Ксарг подхватил меня под локоть и потащил в сторону выхода. Ни о каких правилах вежливости тут, конечно, уже и речи не шло. Хорошо, что успел коротко поклониться эру и остальным присутствующим. Некоторые откровенно посмеивались, другие были разочарованы — видимо, хотели услышать историю до конца. Зато Ксарг, проходя мимо посла, успел буквально одними губами сообщить: «Готовьте деньги!».

— Знаешь, за что я так не люблю ску? — спросил мудрец, когда мы оказались на мосту в город.

— Нет, мастер, — ответил я.

— За то, что они не признают чужих законов, — пояснил мудрец. — Они всё истолковывают по-своему. И даже когда, казалось бы, их загнали в споре в угол, они продолжают стоять на своём и требовать… Вообще-то я сейчас не очень хорошо поступил… Можно было бы потратить чуть больше времени и сделать всё по закону…

— Мастер, а вам за подобное не?..

— Нет, Шрам, я один из немногих людей в Империи, кому за подобное ничего не будет. Если не делать это слишком часто, конечно, — Ксарг рассмеялся. — Пойдём-ка в какую-нибудь таверну. Промочим горло.

Оказалось, положение Ксарга не только открывало перед ним запертые для обычных смертных двери, но и удивительным образом улучшало вкус подаваемой в тавернах еды. Причём, нельзя сказать, что мудрец сорил деньгами. Он заказал самое обычное блюдо и самое обычное вино — ну, может, чуть дороже обычного. Но всё это было даже вкуснее, чем в «Старике вэри». И это несмотря на то, что мудрец затащил меня в первую попавшуюся таверну не слишком презентабельного вида.

— Одна из бед ску в том, что они никогда не считаются с окружающими, — пояснил мудрец, продолжая прерванный разговор. — Есть они, и каждый из них — центр мира, вокруг которого этот самый мир вертится. Знаешь, сколько времени пройдёт до того момента, когда вот этот «истец» снова начнёт красоваться перед окружающими?

— Сколько, мастер? — в недоумении спросил я.

— Оно уже прошло, — Ксарг пожал плечами. — Он уже идёт среди своих и придумывает, как меня переборол. Как не дал злобному порченому его самого запортить! Ску не признают своих ошибок…

— Сомнительная победа, — заметил я.

— О! Это пока! — Ксарг засмеялся. — Завтра она обрастёт красочными подробностями, а послезавтра изменится суть всей этой истории. И когда делегация приплывёт на остров, они привезут победу. Скажут, например, что это их казнить пытались, а не они требовали твоей казни… И все им поверят.

— Паскудный народец какой-то, — стало неприятно, но дальнейшие слова мудреца удивили меня ещё больше.

— Это не народец, Шрам, паскудный, — Ксарг сделал большой глоток из своей кружки. — Это мы, люди, если уж честно говорить, такие. Вот такая у нас природа… А ску… Да сколько их тут всего, этих ску? А сколько их было, когда мир раскололся?

— А почему они все такие, мастер? — не смог сдержаться я.

— А потому что всегда были на особицу. Всегда друг без друга чувствовали себя неуверенно, вот и стали такими поголовно. Все вместе стали строить новый мир ску. И все вместе упорствовали в том, за что их и изгнали на наш континент.

— Изгнали? В каком смысле?

— А вот в таком, самом прямом. Империя ску была очень централизованным государством. И их верховный вождь всегда заботился о том, чтобы его подданные были едины в своих взглядах. И в выполнении законов и традиций. А на этот континент попадали те, кто законы и традиции нарушал. Сами-то ску, знаешь, всегда считали, что они самый свободолюбивый — да и свободный — народ в мире…

— Что-то не сходится, мастер, — заметил я.

— Да, так и есть, — согласился Ксарг. — Нельзя быть свободным и маршировать ровными рядами. Большинство ску безоговорочно верили в свою свободу. И при этом по любому вопросу всегда высказывали полностью одинаковую точку зрения. И никогда — свою.

— А здесь, получается, очутились изгнанники? — уточнил я.

— Не просто изгнанники — преступники. Те, кто был настолько отвратным человеком, что даже в таком единодушии нашёл в себе силы не на хороший поступок, а на плохой. А уже здесь они сбились в стаю и основали новое общество. Настолько же отвратительное, насколько и уверенное в своей правоте… Да… Поэтому и не стоило тратить на них время. Это я сам себя убеждаю — не обращай внимания. В любом случае, таких людей хватает и вокруг нас, просто у нас такое поведение порицается… Хотя бы для виду… А у ску — одобряется и поддерживается.

— Так, мастер, а зачем я вам понадобился?

— Ну, знаешь, это точно не в таверне, — усмехнулся Ксарг. — Сейчас перекусим и доберёмся до лаборатории. Вот там я тебе всё и объясню. Вместе с Соксоном. Идея была его — вот ему и рассказывать.

До лаборатории мы добирались ещё долго. Надо признать, я успел откровенно соскучиться по общению с этими умными стариками. Не то чтобы я сам был умным, и мне требовалось общение с такими же… Просто они были теми немногими, кто легко и доступно объяснял мне то, чего понять я сам был не в силах. Полгода, пока они были заняты, меня мучил вопрос, почему ску были именно такими, какими я их увидел. Несколько фраз — и вопрос решён.

Через несколько дней начнётся чистка Пущи, а мой отряд туда уже не попадёт. И появление мудрецов с их заданием стало для меня просто подарком богов. А, возможно, и для Скаса. Уже трижды за последние дни он заходил в «Старика вэри», подбивая меня на немыслимые авантюры. Пусть задание мудрецов и будет совершенно странным, но хоть чем-то себя занять и денег заработать — дорогого стоит.

— Знаешь, Шрам… Начну, пожалуй, всё-таки я, — сказал Ксарг, когда мы уже сидели в лаборатории. — Начну с прошлого года. Помнишь, когда мы возвращались со Стены, я оставил без ответа один твой вопрос?

Всё бы хорошо, да я так не любил вспоминать про Стену, что и вопроса своего уже не помнил. В чём и признался:

— Мастер, если честно, то почти не помню. Кажется, речь шла об изменении…

— Вот ты зря так, Шрам! Память надо тренировать, — заметил Соксон. — Иначе к моему возрасту станешь забывать вчерашний день!

— Я попробую, мастер, — пообещал я.

— Я напомню, — терпеливо продолжил Ксарг. — Ты спросил меня, почему я решил, что сначала изменением управляла одна воля, потом — другая. Я рассказал тебе о Приливах. И о том, что что-то изменилось… но дальше замолчал.

— Да, точно, мастер, — вспомнил я, наконец, о чём шла речь.

— Неожиданно мне на ум пришла одна мысль. Мысль о том, что я не прав, — Ксарг усмехнулся, глядя на мои вскинутые брови. — Да, представляешь, и такое бывает! И вот я подумал: а что если воля у изменения появилась не тогда, когда шли Приливы… А тогда, когда они закончились? Этой мыслью я и поделился с Соксоном, ну а дальше…