Под контролем

— Как Вам?

Звонкий женский голос прозвучал над самым ухом Бетти, с непонятным акцентом. Не итальянский, не английский. Что-то… прибалтийское? Это была молодая женщина, может чуть старше самой Бетти, с безупречно прямыми длинными волосами цвета молодой пшеницы, отражающие свет. Высокая, идеальная фигура в серебряном платье до середины бедра.

— Мне хотелось бы увидеть человека, у которого это всё в голове.

— Что ж, смотрите.

— Ой, как неловко, — даже ключицы Бетти покраснели от неловкости. — Поздравляю с выставкой.

— Меня зовут Эрика, — девушка развернулась к Купер всем корпусом, и в ее глазах сверкнул какой-то нездоровый блеск.

Бетти уставилась на нее, а в голове с шумом заработали шестеренки, пробуждая память. Эрика… Она уже слышала это имя. А Эрика терпеливо ждала, пока не увидела смятение в глазах собеседницы.

— А ты новая игрушка Джагхеда?

Бетти словно окунули головой в унитаз. Та самая. Эрика.

— Я не игрушка, — горделиво приподняла подбородок Бетти, сцепляя руки в замок, чтобы хоть как-то их унять, когда они заходили ходуном.

— Разве? Слышала, он привез тебя из Америки насильно. Обо мне, я думаю, ты слышала, — Эрика уничтожала Бетти слово за словом.

— Нам есть что обсуждать и без бывших, — у Купер от перенапряжения закладывало уши.

— Значит, слышала. Со мной он никогда не смел так обращаться.

— Откуда Вам знать, как он со мной обращается? Он…

— Пожалуйста, только не говори, что он любит тебя. Джонс в своей жизни любил только двоих — себя и меня. Посмотри на себя — ты всего лишь жалкая пародия меня. Не правда ли впечатляет, как мужчины быстро способны находить нам замену?

От этих слов Бетти как будто пришла в себя и внимательно посмотрела на Эрику. Они действительно были похожи. Только в Бетти не было того лоска, что был в ней, стати, голубой крови. Все слова, брошенные случайно Джагхедом, прислугой вдруг обрели смысл. Бетти была заменой этой женщины, кто бы она не была. В глазах и носу зажгло, но нет, Бетти никогда не покажет своих эмоций перед этой напыщенной стервой.

— Ты ошибаешься. Мы с тобой ничем не похожи. Я это я.

— Разве? Он по-прежнему любит меня, и будет любить. Он никогда не смириться с тем, что я, женщина, ушла от него, когда он стал свой тотальный контроль распространять на меня, пытаясь регулировать мою жизнь. Ведь именно это он делает с тобой? Ставит на колени, заставляет приклониться? Не получилось со мной, но получилось с тобой? Подмена понятий, так, кажется, это называется? Хочешь, докажу? Займи незаметное место в первом ряду и наблюдай.

Эрика исчезла из поля зрения так же быстро, как и появилась. Но Бетти знала, где искать ее взглядом. Там, где Джонс. Сердце девушки оборвалось в тот момент, когда Эрика плавной походкой дошла до него и грациозно опустила руку на плечо. Но даже не это заставило Купер задохнуться, а то, что как посмотрел на нее Джонс. Сначала это был шок, удивление, а потом в голубых глазах вспыхнул огонь. Она умело, как это делают профессиональные содержанки, обольстительницы, щебетала, заглядывала в глаза, смеялась, а мужчины реагировали на это, подавались на чары. В том числе и Джонс.

Бетти не знала, что было между ними, есть ли сейчас, но то, что Джагхед, кажется, забыл о ее, Бетти, существовании, было неоспоримым фактом. Тяжело дыша, девушка развернулась и пошла к столам с выпивкой. Два бокала шаманского вошли в нее как так и надо. Мужчина рядом с ней что-то заговорил на итальянском, но Бетти протестующе подняла руки вверх, не желая даже пытаться понять. Да что это, в конце концов, такое? Появилась какая-то псевдо-художница и пытается разрушить то, что с таким трудом создавалось? Да черта с два! Сейчас она, Бетти, найдет Джагхеда и покажет кто есть кто здесь и сейчас.

Она вернулась к той картине от которой ушла, откуда был виден Джонс, но сейчас его не было, как и Эрики. Мужчины, с которыми он беседовал, были на месте, но этих двоих не было.

— Сука… — процедила сквозь зубы Бетти, решительно беря направление не зная куда. Не зная и то, в чью сторону относилось ругательство.

Обойдя всю выставку, Бетти не нашла никого, и, движимая невидимой силой, рванула в сторону туалетов. Подол платья развивался вокруг разреза вдоль правого бедра. Первым она распахнула мужской — но кабинки были закрыты, и кроме тишины не было ничего. Дальше она распахнула дверь женского, и больше искать ей не пришлось.

Посередине уборной, отделанной золотом, как и всё здесь, стояли они. Обнимающиеся и целующиеся. Дверь, на доводчике, закрылась сама, а эти голубки даже не заметили ее. Глубоко дыша, Бетти развернулась и ушла. Эрика победила, она доказала. Устраивать сцены бессмысленно.

Бетти не поняла, как оказалась на улице. Холодный воздух обжег голые плечи. Она пошла бы куда глаза глядят, пока не была окликнута.

— Мисс Купер? — это был Алехандро. Он удивленно смотрел на бродящую по улице женщину шефа.

— Алехандро, — улыбнулась сквозь слезы и усталость Бетти. Она была рада видеть этого человека сейчас, — отвези меня, пожалуйста, домой.

— А мистер Джонс?

— Он задержится. У меня разболелась голова, он сказал найти тебя и попросить отвезти меня.

Бетти даже не пришлось бы играть головную боль. Алехандро поверил и так. Речь была заторможенной, еле слышной, словно каждое слово доставляло боль девушке. Дверца машины распахнулась и ждала.

— Отвези меня. Скорее. Я не выдержу тут больше и минуты.

========== 17. Прах Эдема. ==========

Джагхед до сих пор не мог поверить, что Эрика реальна. Только приехав на выставку, он узнал, что ее автор именно она. Если бы знал, ни за что бы не приехал сам, и не привез Бетти. И до последнего надеялся, что ее самой там не будет, пока ее теплая, как и тогда ладонь не легла на плечо, а голос, словно колокольчик, зазвучал над ухом. Она совсем не изменилась. Такая же, даже еще красивее стала. Конечно, он следил за ее жизнью, когда она ушла от него. Следил, ровно до того момента, пока он не поселил в своем доме другую Эрику. Точнее он думал, что она может стать ей. И здорово в этом ошибался.

Эрика была любовью всей его жизни, женщиной, с которой он хотел связать свою жизнь, женщиной, которая от него ушла, оставив в душе только сожжённые поля. Джагхед даже не понял, как это произошло и почему. Просто однажды вернувшись домой, он застал ее на пороге с чемоданом возле ног. Она была всегда податлива, нежна, не повышала голоса, но и никогда не боялась смотреть ему в глаза, высказать свое слово, и в тот раз не побоялась дождаться его и сказать о своем решении прямо.

— Я просто не могу больше быть с тобой, — спокойно пожала плечами она, улыбаясь, как всегда. — Я хочу расти, а рядом с тобой это невозможно. Прости.

Джагхед не пытался удержать ее, потому что знал, что это бессмысленно. Если женщина что-то решила, то это навсегда. Тем более Эрика. Уходя, она не сказала ни слова о любви, и Джонс долго думал потом, а была ли она вообще. То, что он любил ее, сомнению не поддавалось. А любила ли она? С каждым днем ее отсутствия в его жизни, Джагхед всё больше сомневалась в этом. Но почему она ушла, если любви не было? Он думал об этом не один месяц, и даже не год. А потом пришел к выводу, что причиной всему стала свобода. Он давал ей ее слишком много, многое позволял, именно поэтому в ее голове зародились эти мысли. Ведь ее всё устраивало! Ей нравились деньги, роскошь, тачки, брюлики, платья, сумки, туфли, которые она скупала в неограниченном количестве, валяться сутками напролет у бассейна, пока прислуга то и дело обновляла бокалы вином двадцатилетней выдержки. А потом, видимо, ей стало мало. Там, где свобода, пустота, там появляется место для ненужных мыслей.

Именно в тот момент Джагхеду на пути попалась Элизабет Купер. Она внешне очень походила на Эрику, и почему-то он был уверен, что и характером она такая же. Именно в тот момент в его голове родилась безумная мысль обладать ею во чтобы то ни стало. Словно судьба ему, как голодному псу, кинула кость. Второй шанс, вторую Эрику, с которой он не допустит ошибок прошлого. Только он не учел одного факта — это была далеко не Эрика. Понял это Джагхед, когда она, бесстрашная, влетела в вип-зал и устроила скандал перед его парнями и американскими компаньонами. Эрика себе бы ничего подобного не позволила, она все проблемы решала улыбкой и щебечущим голоском. Но мужская самоуверенность не знала границ. Сначала Джонс решил уложить ее в койку, а потом, что сумеет перевоспитать ее, переделать под себя, сделать такой, как ему надо.