Театр Теней

В гараже раздался грохот. Этот несносный пес явно что-то уронил.

– Только бы он не добрался до погреба, иначе мама убьет сначала меня, а потом его. Как назло, открыл сегодня проветрить его…

Джагхед, сам не понимая зачем, шел следом за Арчи в гараж, не отставая ни на секунду. В гараже снова что-то громыхнуло. Уже более глуше, точнее, словно под землей.

– Вегас, будь ты неладен!

Мужчины забежали в гараж ровно в тот момент, когда морда лабрадора с мячом в зубах показалась из открытого люка погреба.

– Ну-ка выметайся оттуда! – Арчи буквально выдернул тяжелого пса за ошейник из погреба. – Если ты видишь мяч, то никаких преград для тебя не существует, да?

Джагхед огляделся. Вот опрокинут велосипед, который стоял прижатым к стене, остальное вроде ничто не тронуто.

– Он, видимо, что-то внизу еще опрокинул, – заметил Джагхед, вспоминая о втором грохоте.

– Наверняка, – с грустью подтвердил Арчи. – Если он разбил хоть одну из банок матери, она его точно кастрирует. Мама в этом погребе складирует все заготовки, которые присылает бабушка с фермы. И сама что-то делает.

Выдворив наружу Вегаса, настроение которого ничто не омрачало, Арчи спустился вниз. Невидимая сила потянула следом за ним и Джагхеда. Лаз был узким, а сам погреб небольшим, но парни умещались в полный рост. По периметру погреб был обставлен стеллажами, с расставленными на нем банками с вареньем преимущественно. Один из стеллажей был опрокинут. Видимо Вегас, спрыгивая вниз, зацепил его. На пол упали банки, под ногами растеклась бордовая густая лужа из малинового варенья. Еще несколько банок лежало тут же, на полу, но внешне они были целыми.

Джагхед вместе с Арчи вернули стеллаж на место, и начали устанавливать упавшие банки. Склонившись за одной из них, резкий запах ударил по ноздрям Джонса. Этот запах ассоциировался в его голове со смертью. Словно откуда-то потянуло моргом, запахом покойников. Настороженно, напрягая каждый мускул в теле, Джагхед осмотрелся по сторонам.

– Чем это так пахнет? – запах дошел до ноздрей и Арчи. Он замер на месте, вертя рыжей головой по сторонам, шевеля ноздрями. – Здесь до проветривания пахло значительно лучше.

Внимание Джагхеда привлекла одна из банок, которую они не заметили раньше, потому что она закатилась в тень от другого стеллажа. Для варенья это была большая банка, к тому же она была обтянута мешковиной, затянутой бечёвкой возле горла. Мешковина с одной стороны была более темного цвета, словно намокла.

– Что это? – Джагхед уже присел перед банкой на корточки, нахмуривая брови.

– Понятия не имею. Я же говорю, здесь все дело рук моей мамы и бабушки. Я не люблю всё это, – Арчи следил за движениями Джонса не сходя с места.

Осторожно дотронувшись двумя пальцами до мокрого пятна, Джагхед поднес их к лицу и отшатнулся. Отвратительный резкий запах ударил по ноздрям.

– Ты когда-нибудь трогал эту банку? – страшная догадка озарила разум автора детективов. Подобной насмешки, а иначе это не назвать, даже он, дружественный с фантазией, предположить не мог.

– Нет, – Арчи тоже начал догадываться, что здесь что-то не так.

– Пусть так и останется, – приказал Джагхед. – Здесь есть ножницы?

Арчи даже не пришлось совсем вылезать из погреба – короб с инструментами стоял совсем рядом. Уже через десять секунд он вложил в руки Джонса большие ножницы, не задавая вопросов. Не касаясь ткани, на весу, максимально аккуратно, Джагхед поддел бечевку и разрезал ее. Кончиками ножниц он растормошил мешковину и отбросил ее в сторону.

– Боже мой! – ахнул сзади Арчи.

Даже при тусклом свете погреба содержание банки было очевидно. В мутном растворе было человеческое сердце. Под воздействием времени оно приобрело серый цвет, но по-прежнему оставалось сердцем. Оглянувшись назад, Джагхед увидел Арчи, зажавшего рот ладонью, и отвернувшегося от этого зрелища.

– Это что? – с блестящими от слез глазами воскликнул Арчи, снова поворачиваясь лицом к Джагхеду. – Только не говори, что это сердце Вероники!

– Сомневаюсь, – признался Джагхед. Специфика жанра, в котором он писал свои произведения, наделяла его некоторыми познаниями в этой области. – Судя по цвету, это сердце старое. И я рискну предположить, что оно принадлежит не Веронике, а ее матери.

На Арчи было страшно смотреть. Чудовищная правда начала доходить и до него. И это он еще не знает о том, что он не сын своего отца. Адреналин заставлял голову Джонса работать на полную мощь. Он тут же встал в полный рост и миллиметр за миллиметром осмотрел всё вокруг, каждую полку, пока не нашел то, что искал. Банка, так же завернутая в мешковину, стояла на соседнем стеллаже, в глубине нижней полки. Спустив рукава куртки на пальцы чтобы не оставить на улике свое ДНК (уж кто-то, а Джонс был ученный в этом плане), Джагхед опустил банку на пол. Разрезав бечевку, мешковина сама сползла с банки, оголяя ее ужасное нутро. В растворе формалина лежало еще не потерявшее свой цвет еще одно сердце.

Арчи так же увидел его, но больше не смог сказать ни слова. У него был шок. Джагхед вытолкал его из погреба, а затем и из гаража. Едва оказавшись на свежем воздухе, Эндрюс сел на лужайку, не обращая внимания на попытки Вегаса заставить его играть вместе с ним.

– Я не понимаю, что это! – причитал Арчи, дергая волосы на голове у корней. – Как это оказалось у меня в погребе?! Что всё это значит?!

Джагхед не отвечал ему ни слова. Он достал из кармана телефон и искал там номер, который только утром занес в справочник.

– Да бери же ты трубку, черт возьми! – выругался Джагхед, когда количество гудков превысило пять.

– Сейчас не самое удачное время… – трубка заговорила голосом детектива Купер.

– Я нашел сердца. Оба, – быстро заговорил Джонс, пока та не успела повесить трубку.

– Где? – взволнованно спросила Бетти.

– Они в погребе Арчи Эндрюса. Парень в шоке, – словно подтверждая собственные слова, Джаг коротко посмотрел на раскачивающегося словно в трансе на траве Арчи.

– Пожалуйста, не трогайте там ничего! – чуть ли не кричала в трубку Бетти. – Я сейчас же вышлю к тебе Хардина и других криминалистов!

– Жду, – отключил вызов Джаг, и сел на траву рядом с Арчи Эндрюсом.

***

Мэри Эндрюс была доставлена в участок уже через полтора часа после того, как Бетти вышла из кабинета капитана с разрешением отправить ей повестку и патрульных для сопровождения. Она сидела с прямой, как струна, спиной за столом в комнате допросов и ждала, когда к ней хоть кто-то придет. Лицо ее не выдавало никаких эмоций, в том числе страха и волнения. Бетти смотрела на нее через стекло и всё думала о том, не ошибаются ли они. Уж слишком она спокойна. Но интуиция тут же перебивала голос разума: нет, никакой ошибки. Ты на верном пути, Купер.

Прикусив щеку изнутри, Бетти обхватила себя за плечи, кутаясь в чистом джемпере Кевина, который он ей одолжил. Она была расстроена, что участие в допросе принимать не будет – так решил капитан. Но он ей единственной разрешил следить за допросом через зеркало. Купер и Хардин по-прежнему были единственные в участке, кто знал правду.

Дверь в допросную открылась, и вошел Хирам. Бетти удивлялась его стойкости: казалось, его ничто не способно сломить. Расправленные плечи, каменное лицо… Сколько боли скрывали они за собой?

– Здравствуй, Мэри, – капитан опустился за стол напротив женщины.

– Хирам, – протянула она его имя, и Бетти подумала о том, что вот он тот, кто способен вывести эту стальную леди на эмоции. У нее уже исказилось лицо. – Не потрудишься мне объяснить, что я здесь делаю?

– Как только ты пояснишь мне результаты вот этого теста ДНК, – Хирам вытащил из папки листок и положил на стол перед Мэри.

– Не знала, что выявление отцовства является причиной для вызова в участок в сопровождении патрульных, – Мэри лишь краем глаза взглянула на бумагу.

– Почему ты врала мне?

– Потому что тебе он не нужен был. Потому что эта правда не нужна никому. Зачем портить кому-то из вас жизнь? У Арчи был прекрасный отец. Которого он был достоин. Не то что ты, – Эндрюс буквально выплюнула эти слова в лицо бывшего любовника.