Эндшпиль

- Рей, нет, нет, всё не то, - покачал головой мужчина, - что значит, юридически… кто так отвечает и… я давно это планировал, и…

“Кто так отвечает, Бен? А кто так делает предложение, а?” - насмешливо подумала девушка.

- Это? Серьезно? – Рей обвела взглядом поле, в котором они гуляли за Овером. Ошарашенного мужчину. Удивленную себя. Это был его план? Он настолько плохо спланировал? Для полноты картины должен был пойти только дождь, подчеркивая удачность его великого плана. Но это был её мужчина, который не чувствовал моменты, и который был всё так же неловок в быту. Человек, никак не умеющий вписать себя в рамки этой их новой жизни, в которой они жили в маленьком домике, увитом виноградом, и проводили дни за попыткой научиться принимать и познавать друг друга.

Бен замолчал. Смотрел на Рей. Конечно, не это он планировал. Может, он не особо понимал в мирной жизни, но даже он знал, что момент должен выглядеть по-другому. Но это поле… Мужчина шел и вспоминал все картины Винсента ван Гога, нарисованные за Овером. Все поля на полотнах были пусты, и их пустота словно отражала тоску и одиночество больного, истощенного художника. А потом над полем пшеницы на одной картине вдруг появились вороны, и вскоре ван Гог застрелился. От одиночества – как всегда считал Бен, и вдруг не захотел себе такой судьбы. У него была семья. У него был Тео. У него была Рей.

Так отчего он тянул? Ждал момент, когда снова опоздает?

Они все ещё ругались. Скорее даже не ругались, но не сходились во мнениях. Но он, определенно, переставал ощущать себя лишним на этой картине. Его силуэт проступал рядом с Рей и Тео. Всё чётче. С ними Бен Соло обретал себя. И хотел обрести их.

- Я хотел сделать тебе предложение ещё в Вашингтоне. В день, когда тебя арестовали, меня не было рядом, потому что я выбирал тебе кольцо, – он подошел ближе. Рей вздрогнула и моргнула. Бен говорил спокойно, но это их воспоминание об утраченном счастье и времени вдруг стало ещё горше, и тень тех дней словно легла между ними. Вороны всегда кружили над полем пшеницы в ожидании чужой боли. Вороны всегда кружили над Беном Соло. – Я не знал о Тео. Я хотел… нет, я хочу женится не потому, что это очевидно. Просто я хоть что-нибудь хочу сделать правильно. Я достаточно был с тобой противозаконно, - его глаза сверкнули. Он говорил не о каком-то там церковном грехе или молве. Бен намекал на то, что она приняла его вторую, очень опасную личность, и поддерживала. – Я хочу быть с тобой и законно. Давай сделаем это, Рей. Сыграем по правилам. Для себя, не для мира. Чтобы у нас были красивые моменты, ради которых стоит жить. Я пропустил очень много лет своей жизни, но я не хочу пропускать новых этапов, хотя что-то уже не вернуть…

- Бен-Бен, подожди, - Рей коснулась ладонями его щек. Небритый. Он снова летал в Вашингтон, и снова ещё толком в себя не пришёл. Её сильный, немного уставший, но счастливый мужчина, которому хватало храбрости говорить такие непривычные для него вещи. – Не продолжай. Я понимаю. Да-да, конечно, я выйду за тебя, Бен Соло! Ну, да ты это и так знаешь.

- Знаю, и что? Спросить же стоило, - он тут же снова улыбнулся. Наклонился и легко поцеловал её.

- Но… Бен, не раньше, чем ты полностью восстановишь руку. Мне надоело, что ты не особо уделяешь внимание реабилитации. Я не хочу, чтобы ты мне кольцо на палец во время церемонии надеть не смог и… - она вздохнула. План, может, у него был, да с реализацией заладилось не всё, - кольцо купить всё-таки придется.

- Кольцо. Чёрт возьми. Да, конечно. Я куплю тебе кольцо, Рей.

И он купил. Уехал в очередной раз, вернулся и привёз кольцо. С голубым бриллиантом, потому что Рей, как и всё лучшее, вернула в его жизнь этот красивый цвет покоя.

Они поженились в конце сентября. Платье девушка выбрала голубое. В руках держала букет подсолнухов. Кольцо, купленное Беном, было надето мужчиной уверено, рука не дрожала и почти обрела чувствительность.

Их не смущало в тот день ничего. Ни их прошлое. Ни будущее. Ни их разница в возрасте. В опыте. Во взглядах. Они прошли столько трудностей и были готовы идти вперед. Их сын, учащийся сидеть, с любопытством рассматривал непонятную обстановку на руках у няни, которую Бен и Рей наняли, чтобы порой иметь возможность проводить время только друг с другом – после месяцев разлуки и непонимания им было, что навёрстывать.

Они сказали друг другу «да» в Церкви в Овере. Бен Соло, наконец, создал свой шедевр. Он обрел свою семью. Пройдя свой длинный путь, выложенный войной, солдат нашел ту, которая отпустила его грехи и дала такую желанную индульгенцию.

***

Где-то под Энсинитасом (Калифорния). Май. Десять месяцев спустя.

Рей неспешно шла в сторону пляжа, наслаждаясь тенью от горы. Настроение было просто великолепным – её с утра никто не будил, не дёргал, не мешал. Бен даже не спрашивал тихим шепотом «а где у нас молоко хранится?» - видимо, за полгода жизни в новом доме, наконец, запомнил, где оно коварно пряталось от него каждое утро в холодильнике. Проспав до десяти утра, девушка неспешно приняла душ, вытряхнув из головы песок, оставшийся там после их ночной прогулки у океана. Они вот уже шесть месяцев жили на побережье Сан-Диего, а до сих пор так и не перестали терять веру в шикарный пляжный секс, хотя даже имея подстилку, шезлонги, полотенца – они не уставали экспериментировать – все равно заканчивали с одним и тем же результатом: полностью в песке, с ног до головы. И, вроде, уже договорились прекратить попытки, потому что во время оргазма ощущать скрип песка было неприятно, как океан начинал коварно светиться по ночам, вытаскивая их из постели и прямо-таки заставляя любить друг друга при этом неоновом свечении. Перенося их в иной мир.

Рей вышла из душа, заварила себе матэ, и, продолжая наслаждаться тишиной, улыбнулась, окидывая взглядом сад, ведущий к пляжу. Она ни капли не жалела, что пришлось улететь из Овера ближе к концу прошлого года. Работа Бена слишком часто заставляла его летать в Вашингтон, и девушка сама решилась предложить переезд. Видеть мужчину уставшим после многочасового трансатлантического перелета было невыносимо. Рей очень хотелось, чтобы его новая должность приносила Бену удовольствие, ощущение собственного достоинства, а не раздражение, потому в один прекрасный день сказала, что хочет вернуться туда, где всё началось. Бену не стоило больших усилий решить вопрос с её возвращением в страну – теперь она была официального его женой, у него был другой уровень отношений с правительством, и проблемы даже не возникло. Они продали дом на Мадейре, в который Рей не хотела возвращаться – ей было плевать на свежий ремонт в детской и на патио над океаном. Она ненавидела место своих болезненных воспоминаний. И нашли чудный уголок под Энсинитасом. Единственное, что Рей удивило – это насколько она не угадала желание Бена жить подальше от всего мира. Она думала, они поселятся в каком-то уютном домике, увитом зеленью, стойкой к жаре, но Бен настоял, и они приобрели просто-таки огромную территорию, на которой был и домик, и деревья, и свой пляж. Конечно, он мотивировал всё безопасностью. Рей знала – начни она возражать, он бы тут же придумал какую-то отговорку, вроде так правительство считает нужным. Но желание жить вместе с ней в таком уединении было лишь его желанием. В своем счастье Бен Соло ценил приватность. Ему не хотелось соседских посиделок с неловкими вопросами, посторонних людей на пляже, когда он дурачится с сыном, и уж точно неожиданных визитов заблудившихся туристов. Их дом был их крепостью во всех смыслах этого слова. Рей, любящая в выходной гулять на маленьком рынке, не возражала – там шума от туристов и торговцев было предостаточно. Ей общения хватало, когда она летала на все эти конференции Blizzard, на всех её онлайн совещаниях, а когда начинался кранч, то она вообще благодарила Бена за такую грамотную идею спрятаться от всего мира, ведь можно было опустить крышку ноутбука, погрузиться в тишину сада и ни о чем не думать хотя бы пятнадцать минут.