Страница 98 из 130
— Уйдите, — с трудом смогла выдавить Дарья.
— Даша, грех-то так убиваться. Молись, милая, чтоб дал Господь силы выдюжить, детей ведь надо поднять. Как-нибудь вместе справимся, мы поможем… Мы одна семья.
— Пропала моя жизнь, матушка. За что такое наказание? Али я была плохой женой? — высоким рвущимся голосом простонала враз почерневшая Дарья, подняв на свекровь пьяные от муки глаза. Покусанные до крови губы перекосила обида. — Вроде, так ладно жили! Думала, любит. Ан нет, другая-то милее. — Лицо ее вдруг посуровело, она встала, одернула одежду, отодвинула рукой свекровь и, прямая и натянутая как струна, вышла в горницу. Невидящими глазами обвела домочадцев, повернулась к образу Христа и начала о чем-то горячо молиться…
Внешне Дарья мало изменилась. С детьми была приветлива и ласкова, со стариками заботлива. Только в глазах поселилась горечь, да где-то на донышке сердца сосала, томила боль, но и та заслоненная, отодвинутая каждодневными домашними заботами и трудами, все реже давала о себе знать.
Когда самолеты улетели, Светлана, обсудив с Корнеем маршрут, оставила одного рабочего в лагере, а с остальными пошла по набитой тропе к водопадам, месту, отмеченному многообещающей надписью «злато». Об их приближении к водопадам известил усиливающийся гул и легкое подрагивание почвы.
Вот и первый слив: вода безостановочно долбит каменное дно круто изогнутым серебряным посохом и, намесив в бурлящей чаше жемчужной пены, мощной струей устремляется к плесу, где успокаивается до зеркальной глади, отражающей нависшие скалы, изъеденные у уреза глубокими промоинами. «Даже водопад гудит как-то напряженно, неприветливо. Должно, негодует, что чужаков привел», — подумалось Корнею.
Поднимались с частыми остановками, потому что несли с собой сразу и оснастку и весь инструмент для горных работ.
Проводник злился: «Экая торопыга: прежде место найти надо, а потом уж инструмент поднимать. Куда спешим? Хуже нет, когда баба командует».
Но виду, что раздражен, не показывал. Словно веревкой привязанный к уже почти ненавистной женщине, он безвольно, как сорванный ветром и брошенный в бурный поток увядающий лист, отдался течению жизни. Теперь ему было все равно, куда вынесет его. Куда бы ни вынесло — хуже уж точно не будет.
Подойдя к последней, верхней ступени каскада, Светлана Николаевна объявила привал неподалеку от сливной чаши. Попив чай с сухарями и сгущенным молоком, приступили к осмотру береговых обнажений. Нашли несколько голубоватых выходов льда. Их линзы сверкали и отвлекали внимание геологов. Светлана спустилась ниже бурлящей чаши и долго бродила в резиновых сапогах по руслу, усеянному разноцветными камнями. То и дело нагибаясь над завитушками перекрученной воды, разглядывала камни, некоторые складывала в сумку и вдруг, радостно заверещав, выскочила на берег. В руках она держала небольшой, причудливой формы самородок, черный с одного бока от налипшей грязи. Когда щеткой смыла ее, все поразились, настолько самородок был похож на выныривающего из кипящих волн жеребца.
— Сомнений нет, где-то повыше слива рудное гнездо. Все дно усеяно мелкой крошкой рыжухи. Поднимаемся и обследуем каждый метр самым тщательным образом, — распорядилась она.
Вооружившись геологическими молотками и сумками для сбора образцов горных пород, отряд приступил к работе.
Здесь уже не было ступенчатых уступов, и склон был настолько крутым, что стремительный поток то и дело срывал и перекатывал по дну довольно крупные валуны. Под ними поблескивали желтые комочки. Охваченные азартом люди торопливо карабкались по каменистому руслу, пристально вглядываясь в дно и береговые обнажения. Взбудораженная фантазия Светланы рисовала богатые гнезда золота, заключенные в кварцевые жилы, и ожидавшую их славу.
Даже Корней невольно заразился старательской горячкой и первым углубился в щель, промытую речкой в скальной гряде. Перепрыгивая по мокрым валунам, он спешил проскочить мрачное место. Вот впереди посветлело.
— О Боже?! Что это? — непроизвольно воскликнул он, увидев желтую полосу, тянущуюся по дну русла между кварцевыми плитами. — Это же золото! Да тут его — пуды! И под ногами все желто!
Забыв обо всем, Корней помчался обратно прямо по воде.
Вскоре торжествующий рев опьяненных невероятной удачей геологов перекрыл шум от сбегавшего по камням потока.
ГИБЕЛЬ ОТРЯДА
Взвешивая и раскладывая в ящики позвякивающие куски вырубленного золота с незначительными вкраплениями кварца, начальница сокрушалась:
— Как жалко, что Чванов улетел. Задержись он хоть на день, уже сегодня порадовали бы Деда.
— Милая Светлана Николаевна! Это не повод для расстройства. Сегодня вывезем или через неделю — это не принципиально. Само открытие такого уникального месторождения — уже грандиозный успех. Трудно даже вообразить его истинные масштабы. Поверьте мне, старому землекопу, — ничего подобного в истории золотодобычи не было, — успокаивал ее Зиновий Макарович, числящийся в партии на должности техника, хотя по диплому — горный инженер еще с дореволюционной поры.
Светлана благодарно улыбнулась:
— Макарыч, как на ваш взгляд, на сколько нам хватит наружной части «языка»?
— Думаю, самое большее, на месяц. Потом придется шурфы закладывать, чтобы динамитом скальную покрышку над рудным телом снять, а оно, чую, уходит глубоко. Мы видим только верхушку айсберга. Основное тело скрыто.
Светлана мечтательно вздохнула. Макарыч в своих оценках еще никогда не ошибался. Ей иногда даже казалось, что у него в голове встроен рентгеноскоп, просвечивающий землю насквозь. Вон какое в прошлом сезоне месторождение железной руды нашли! А ведь все в один голос твердили «пустое место, бросайте», а он уперся, настоял-таки на продолжении работ.
Ей уже не раз приходилось вставать на защиту редкостного в их области профессионала, где интуиция порой имеет решающее значение, и выслушивать обвинения особиста в классовой близорукости. Но ни разу не усомнилась в своей правоте: одиннадцать полевых сезонов, проведенных вместе, убедили ее в полной лояльности Зиновия Макаровича к советской власти. По большому счету, его, кроме работы, ничто и не интересовало. Рано овдовев, не имея родных, он целиком посвящал себя любимому делу.
Корней, доселе молча слушавший их разговор, неожиданно взорвался:
— Вовсе и не Светланы Николаевны это открытие. Горбун то месторождение нашел и на карту нанес, а мы лишь искали по его мете.
— Спорить не буду, возможно, и не Светлана Николаевна первой выявила. Это и не важно. Недра принадлежат государству, и золото является его собственностью. Вы, любезный Корней Елисеевич, не волнуйтесь. Пусть ваш Горбун будет как бы первоисточником, а Светлана Николаевна первооткрывателем, хорошо?
— Да Горбуну все равно, второй он источник или первый. Помер давно.
— К чему, голубчик, в таком случае так нервничать? Нам ведь, пожалуй, и премию дадут, — увещевал проводника деликатный техник.
— Мальчики, завтра отдыхаем — заслужили! — объявила Светлана Николаевна за ужином. — Хорошо бы заодно свежим мяском разжиться. Стыдно тушенкой питаться в таких местах, товарищи мужчины, — добавила она, выразительно глянув при этом на Корнея.
Проводник молча встал и ушел к водопаду. Через полчаса вернулся с дюжиной радужных хариусов, насаженных на гибкую ветку, с рогулькой на конце. Сноровисто почистив, поджарил рыбу на сковороде.
— Вот это мужчина так мужчина, молодец! — игриво поводя бедрами, похвалила начальница, отправляя нежные ломтики в рот.
— Да уж, с Корнеем не оголодаем, — согласились, облизывая пальцы, рабочие.
Утром один из них, по прозвищу Рябой, имевший в экспедиции репутацию лучшего стрелка, взял карабин и ушел с долговязым Степаном промышлять мясо. Ему давно нравилась Светлана, и он всячески стремился заслужить ее внимание и одобрение.