Две столицы

Подскакав к окраине города, Крылов принял доклад офицеров, чьи батальоны изготовились к встрече противника. Все было готово. Рогатки вкопаны, дистанции размечены, пушки укрыты, бойницы в заборах прорублены. Поднявшись на чердак самого высокого из окрестных домов он принялся наблюдать происходящее.

Уже стало различимо, что на город наступают примерно две тысячи солдат гвардейского Семеновского полка. За их спинами маячат кирасиры числом в три — четыре сотни. А дальше, у Ковардиц, реку с трудом преодолевают обоз и пушки. Это было хорошо. Иной пехоты пока видно не было. Растянулись полки у Олова то!

Солнце достигло зенита и наконец, батальонные колонны Семеновского полка дошли до линии заграждений. Егеря, двигающиеся в рассыпном строю впереди колонн, бросились растаскивать рогатки, да не тут то было. Они только выглядели как обычные деревянные конструкции, которые можно переносить с места на место. На самом деле колья были глубоко вбиты в землю, а перекладины не привязаны к перекрестьям, а приколочены гвоздями. Так что быстро расшатать или разобрать эти препятствия было невозможно.

Колонны линейной пехоты дошли до заграждений и остановились. И в этот момент Крылов дал отмашку, по которой в небо взвилась ракета. Тут же раздался залп пятисот ружей. Стреляла только часть полка. Преднамеренно демонстрируя относительную слабость обороняющихся.

В колоннах семеновского полка на землю повалились первые убитые. Командир полка, на крупном вороном коне выхватил шпагу и размахивая ею начал отдавать приказания. Колонны, повинуясь приказу, начали быстро и четко разворачиваться в линию и после окончания перестроения полезли через рогатки. Все это они делали под методичными залпами солдат Крылова, которые раз за разом вырывали из рядов гвардейцев десятки человек убитыми и ранеными.

Дистанция на которой столпился противник была запредельной для его оружия и потому ответный огонь даже не пытались открывать. Снова полковник подивился простоте и эффективности новации Пугачева. Всего то чуть иная форма пули. А каков эффект!

Наконец семеновцы преодолели рогатки и снова выстроились в линию. Гвардейский полковник слез с коня, перелез препятствие и пошел во главе строя вместе с знаменосцем и барабанщиком. Рядом с ним шагали офицеры штаба и вестовые. Зрелище было просто великолепное. Ритмично печатающие шаг ряды солдат в зеленых кафтанах поверх красных камзолов. На треуголках обшитых белой тесьмой в такт шагам колыхались султаны. Блестели на солнце позолоченные пуговицы и штыки, развевались флаги.

— Ах как Кашкин красуется — произнес кто — то из поручиков, стоящих рядом — Павлин!

Семеновцами командовал генерал — аншеф граф Яков Александрович Брюс. Но в действительности всем в полку заправлял генерал — майор Кашкин.

Крылов осмотрел свои войска. За высокими заборами в ожидании команды стояло полторы тысячи солдат в однотонной зеленой форме и довольно странных головных уборах. Положа руку на сердце, кроме обуви, форма Крылову не нравилась. Она была скучной, невыразительной и очень бедной на вид. Солдат в ней не выглядел чем — то бесконечно далеким от обычного обывателя. Но на эту его оценку государь прямо ответил, что именно такого эффекта он и добивался.

«Армия должна сознавать себя частью народа, а не инструментом его угнетения» — заявил он. Не то чтобы это высказывание как — то убедило Крылова, но лишний раз перечить он не стал.

Под непрерывным обстрелом гвардейцы дошагали до очередной отметки. На этот раз никаких препятствий не было. Только вкопанные на равных расстояниях столбы. Но как только ряд семеновцев дошел до них засевшие на крышах домов двадцать восемь стрелков с штуцерами начали методично выбивать офицеров, барабанщиков, горнистов и знаменосцев. Первым упал полковник со шпагой, за ним повалились на землю вестовые.

Крылов с затаенным ужасом наблюдал, как за три минуты в строю не осталось ни одного носителя офицерских знаков различия. Масса пехоты все еще маршировала вперед, повинуясь последней отданной команде, но по сути она была уже мертва как боевая единица.

Когда до цепи гвардейцев оставалось всего сотня шагов, в небо взвилась еще одна ракета. И вот тут разверзся ад. Загрохотали залпы тысячи молчавших до сих пор мушкетных стволов. В заборах откинулись лючки наподобие корабельных и в наступающую пехоту выпалили заряды картечи десять легких пушек. Поле заволокло дымом. Даже с высоты своего пункта Крылов не мог понять, что происходит на поле боя. В этот момент очень захотелось иметь свой собственный воздушный шар, но увы, приходилось использовать только то, что было под рукой.

Он повернулся к горнисту:

— Сигнал прекратить огонь и сигнал атаки кавалерии.

Горнист тут же затрубил. Его сигнал подхватили другие трубачи и грохот стрельбы постепенно затих. Одновременно с этим размахивая саблями, со свистом и гиканьем на московский тракт вылетело две сотни киргизов на своих низкорослых конях. Они скрылись в стелющемся дыму, а пехота Крылова, уронив заборы, начала строиться в линию, ощетинившуюся штыками.

Через какое то время дым рассеялся, и противник стал виден. Часть семеновцев сбилось в какое то подобие каре и выставив штыки отгоняло иррегуляров. Но значительная часть в панике бежала назад к рогаткам, падая под ударами сабель и спотыкаясь на многочисленных телах своих однополчан. За рогатками маячили кирасиры, бессильные помочь пехоте.

Крылов быстро спустился с крыши и устроился в седле.

— Касатонов, — крикнул он командиру второго батальона, — Предложи им сдаться.

Крылов махнул в сторону каре. Офицер кивнул, подозвал прапорщика, у которого нашелся в запасе белый флаг и бодро двинулся в сторону потерявших управление имперских солдат. Сам Крылов, после зрелища одномоментной гибели всех офицеров семеновского полка, решил поберечься и на переговоры не выдвигаться. Его подвиг не в том, что бы голову под пули подставлять, а в том, чтобы добыть победу там, где это практически невозможно. И это были опять слова Пугачева.

Тем временем переговорщик дошел до замершего каре и начал что то кричать солдатам. А за его спиной, подкрепляя аргументы, на прямую наводку выкатывались пушки и выстраивались ломаной линией стрелки. Видимо комбинация угроз и посулов, возымела свое действие и семеновцы начали кидать на землю мушкеты, шпаги и строиться в колонну.

Крылов выдохнул. Обошлось. И без того поле усеяно не менее чем тысячей тел, еще шесть сотен были бы уже чрезмерностью.

— Пан полковник, — к нему подскакал Казимир Чекальский, командир первого батальона. — Надо борзо атаковать брод. Можно забрать возы и пушки.

Поляк был возбужден и горячил коня. Ему хотелось ещё больше огня, дыма и добычи. Крылов неодобрительно покачал головой.

— Отставить, пан капитан. Нам придется двигаться семь верст в каре из — за кирасиров. И наши иррегуляры нам не помогут. А в конце пути наше каре станет мишенью для их пушек и остатков полка. Я не сомневаюсь, что мы сможем достичь цели. Но какой ценой, Казимир?

Поляк разочарованно вздохнул и уже без особого возбуждения вернулся к своему батальону.

Первая партия сыграна. Но игра ещё не закончена. И второй раз просто так подловить Орлова не удастся.

Глава 6

Сзади по ступенькам зацокали чьи — то каблучки. Радищев оглянулся, подскочил. По лестнице спускалась княжна Агата с большой корзинкой в руках. Рядом шел хмурый мужчина — в нем Александр опознал одного из людей из Тайного приказа.

— Я вас и не заметил на открытии работного дома, — Радищев поправил сюртук, улыбнулся.

— Стояла позади купцов, — Агата остановилась рядом, охранник отошел в сторону.

Александр посмотрел на румяное лицо девушки, на ее точеную шею. В груди сладко заныло.

— А вы, молвят, в министры выбились, — княжна смело взглянула в глаза Радищеву. — Большим человеком при самозванце стали.

— Он не самозванец! — покачал головой Александр. — Ежели бы так было, откель у просто казака столько тайных знаний?