Ученица дракона

В роду Форейн было всего три сына. Один умер несколько дней назад, двое других отдали свою жизнь сегодня. Но у каждого из них были дети, которые когда-нибудь продолжат славу своего рода, сжал подзорную трубу принц.

Прошел еще час, и от авангарда едва осталась десятая часть. Крики и стоны раненых раздавались на равнине вместе с лязгом оружия.

Приказ отступать поступил слишком поздно. Но Форейн удержал сердельских солдат, и только после приказа он развернул оставшихся в живых. Лошадь под генералом давно пала. Сам он получил несколько ранений, но не покинул поле боя. Зекар не слышал, ведь бой кипел так рядом, но все же далеко от него, но он видел, как адъютант подбежал к Форейну и сообщил ему о смерти сыновей. Зачем, подумал принц, опасаясь, что старый вояка совершит ошибку и не выполнит приказ. Генерал и впрямь замер на мгновение, а затем продолжил вести своих солдат, чтобы увлечь перунцев в западню.

— Наконец-то, — пробормотал Зекар.

Этот момент он уже обговорил с Сендельменом. Генерал Форейн возглавил авангард, но а основное сражение наследник престола собирался возглавить сам. Сердели, осознал он, это не только королевский род и пророчества. Да и в Сердели оставалось еще много тех, в ком текла королевская кровь. И пусть ее было мало, но не кровь делала человека правителем, и не она давала ему право на трон. Да и первый король Сердели был воином, как и череда великих королей после него.

И сегодня принц хотел напомнить всем, почему его род был достоин трона. А смерть или жизнь его сегодня ожидала — эти мысли отступили.

Две армии сошлись в бою, и все смешалось. Генералы отражали удары простых солдат, а наемники умирали под руками фермеров.

И только вокруг колдуньи и колдуна образовался вакуум. Эти противники были слишком опасны для людей, ведь их магия могла забрать многие жизни.

Колдунья появилась на поле боя верхом на белоснежном коне. Но присмотревшись, Сендельмен увидел, что лошадь была облачена в металлические доспехи, покрытые белой попоной. Но в некоторых местах попону поднимал ветер, демонстрируя стальной блеск пластин. Колдунья обезопасила себя от падения с лошади, ведь металл было не пробить стрелами и не прорубить копьями. Сендельмен взглянул на кобылу, которую ему подвели и покачал головой. Пусть живет, подумал он, ведь для нее у мага не было заклятий.

Королевский маг Сердели шел пешим. Ветер развевал его волосы и полы плаща. И все-таки нашлось несколько глупцов, которые метали копья и выпускали стрелы, желая сразить колдуна. Правда ни один из воинов противника не решился подойти и близко к магу, который, не замедляя шага, отбил все летящее в него оружие.

Алерна же ждала, когда маг подойдет достаточно близко, чтобы свидетелями ее победы стали воины с двух сторон.

И вот, наконец-то, между ними — колдуном и колдуньей — осталось всего лишь сотня метров. Вокруг них кипела битва, но они смотрели друг на друга, оценивая силы противника.

— Тебе не одолеть меня! — Голос колдуньи, усиленный магией, прогремел над всей равниной.

Солдаты на мгновение остановились, оглушенные криком колдуньи, а затем снова бросились в атаку.

Сендельмен не стал прибегать к показухе. Он не стремился никому ничего доказать. То время осталось в далеком прошлом, когда разжечь фитиль свечи магией для него было так сложно, что он смотрел на родителей, надеясь получить их похвалу, которую так и не дождался, встречая только брезгливое презрение в свой адрес. А когда магия из маленького пересыхающего ручья превратилась в водопад, способный затмить силу родителей, Сендельмену не требовалась уже их похвала. Он сам оценивал себя за свои поступки и деяния.

Вот и сейчас маг вышел на поле боя не для того, чтобы устроить представление. Настоящие поступки — они молчаливы. Вышел биться — бейся! А не болтай.

А Алерна ошибочно приняла молчание колдуна за его слабость. Она рассмеялась и выдохнула легкое заклятие, которое должно было смести первые ряды королевских гвардейцев и всего лишь один отряд, который возглавили сердельские воительницы. Когда король и его советники изгнали воительниц из гвардии, колдун мог вмешаться, но не стал. Люди сами должны были осознать ошибочность своих поступков и деяний. Ведь столичная стела хранила и женские имена на черном камне. Но об этом почему-то захотели забыть. Как и то, что первого короля во всех битвах сопровождала его невеста, ставшая затем королевой, но навсегда оставшаяся воительницей.

Шепнул заклятие и Сендельмен, уничтожая магию Алерны.

— Бейся со мной!

Он не кричал, он не усилил свой голос магией, но все же все услышали слова колдуна.

— И до тебя дойдет черед! — пообещала колдунья.

Сендельмен использовал в своей жизни магию и против людей, ведь его жизнь насчитывала несколько столетий, и в прошлом были разные поступки и ошибки. Но он никогда не убивал ради удовольствия. И сейчас, в отличие от колдуньи, он собирался сражаться с ней, а не убивать перунских солдат, в то время как она была готова среди сотни поверженных врагов уничтожить и десятки своих союзников.

Королевский колдун Сердели хоть и не считал себя великим магом, но его сила позволила бы ему прожить не одно тысячелетие. Да и истории были известны маги, которые становились бессмертными. Но сейчас на одной чаше весов оказалась победы Сердели и спасение многотысячной армии, а на другой чаше оказалась собственная жизнь. Алерна была сильна, магия мажадов и некротическая энергия дали ей новую магию. И если не убить ее, подумал колдун, то вскоре ей станет подвластно поднимать и мертвых. И тогда, тогда многим придется объединиться, чтобы убить ее.

Он столько раз твердил Зекару, что жизнь принца важнее жизни любого другого человека. Но при этом он утверждал, что судить надо не по словам, а поступкам. Так и вышло, что Зекар сражался в самой гущи битвы, и рядом с ним, защищая своего принца, бились простые солдаты и аристократы, воительницы-соратницы Форта Дершорта и простые фермеры. Вот она сила людей, о которой они так часто забывали в мирной жизни. А именно им, тем кто сегодня с криком, чтобы скрыть собственный страх и напугать врага, бился в Долине пяти рек, впредь было суждено отразить множество атак. Ведь мирное время Изолеры уходило в прошлое. Впереди было еще много войн, реформ и изменений. Зекару суждено было править в тяжелое время, которое однажды, верил Сендельмен, назовут великим. Как и короля, правившего в это время в Сердели, назовут великим. Но колдуну увидеть это было не суждено.

Что же, он знал, что этот день когда-нибудь настанет. Невозможно делать что-то в пол силы. Требовать от других великих жертв, когда сам себе ты уготовил бессмертие. Да и в тот день, когда, будучи подростком, он ощутил в себе всю мощь магии, он видел мгновение из своего будущего. Он увидел свою смерть. И сейчас окружающая действительность напомнила то видение. Поэтому он всегда и учил Зекара, что враг может оказаться сильнее.

«— И что тогда делать?

— Бежать — если от этого не зависят чужие жизни, и принять бой — если бежать невозможно.

— А если победить невозможно?»

Сендельмен помнил этот разговор, хотя прошло больше пятнадцати лет. Тогда он ничего не ответил. А сейчас он принял решение.

А заклятия колдуньи змеями, ураганом, снегом и огненными пиками нападали на людей. И колдун, блокируя ее заклятия, четко ощутил момент, когда он перестал поспевать за Алерной. И если его собственные силы были не безграничны, колдунья их только наращивала, научившись у мельхеров собирать некротическую энергию.

— И это все, все что ты можешь?!

В голосе колдуньи прозвучало торжество, она поверила в свою победу. Хотя улыбка на лице редко улыбающегося мага ее насторожила. Так не улыбаются проигравшие.

Колдун сплел соединяющее заклятие, протянув несколько нитей к ведьме. Та не могла не заметить его действий. Вот только эта магия была способна сразить ученика, а не могущественную колдунью. Глупец, подумала она и призвала черную смерть. Это было опасное заклятие, которое не знало поражения, при условии, что призвавший заклятие, удержит его, а соперник окажется слабее. Да и чтобы воспользоваться им нужна была огромная сила. Ведь после страшных и смертельных слов пути назад не было. Но если силы Алерны не иссякли, то силы колдуна из бушующего водопада вновь стали, если не ручьем, то только рекой.