Гончие Дзара

— Тебя же, вроде как, ничего не берет, верно? Так вот, на случай, если вдруг выживешь, пожалуйста, передай от меня Диане привет.

Лицо стража в тот миг нужно было видеть! Дичайшая смесь изумления, возмущения и раздражения — во всех смыслах изумительный портрет!

— Да что ты за человек?!

Но я лишь подмигнул ему, а после запрокинул голову и засмеялся. По телу распространилась незамутненная легкость, какой не ощущалось даже в призрачном Преддверии. Я был на подъеме. И я посмотрел на него так, чтобы он наконец-то все понял. И сказал:

— Я тот, кто…

И я конечно же не успел договорить.

Критическое перенасыщение Обсерватории энергией и столкновение с акашем случилось как по заказу — синхронно. Я успел увидеть, как острый нос крейсера вгибает внутрь прозрачную стенку иллюминатора, а потом отпустил вожжи и вместе со всем, что находилось ближе, чем на световой год, исчез во вскипевшим черно-красным облаком взрыве.

Глава 35 Прощание

Вся россыпь лун Авиньона отразилась в блестящем черном корпусе «Шепота», когда он выскочил из гиперпространства, нацелившись на седьмой по счету спутник. Чуть меньше стандартной недели прошло с тех пор, как это кораблик видели в секторе ныне известном как Рваный Рукав, но никто, как водится, ничего толком не знал о произошедшем. Хотя слухов ходило немеряно.

Некоторые говорили, что лейры вернулись из небытия и с помощью своей черной магии сумели уничтожить сразу два флота. Кто-то утверждал, будто разверзлись врата в преисподнюю, из-за чего даже тамошнее солнце потемнело, и только совместными усилиями двух воюющих держав удалось предотвратить казавшуюся неизбежную гибель всего и вся. А кому-то это казалось несусветными выдумками и бредом сумасшедшего, помешавшегося на мистике и сказках. Кто-то даже верил, будто война между Риоммом и Тетисс все еще продолжается. Находились и другие, куда более экстравагантные выдумки. Тем не менее, все они, так или иначе, сходились в одном — без Теней там точно обойтись не могло.

Я невольно улыбнулся. Хоть о чем-то слухи не врали. Тени и впрямь изрядно навели шороху, хотя отголоски этой деятельности еще не раз аукнутся не только жителям Рукава Маса, но и всей Галактике. Впрочем, самое страшное позади. Что, несмотря на скепсис некоторых индивидов, все же не могло не радовать. По крайней мере, я по-прежнему был жив. Как и те, кто вдруг стал моей новой семьей.

— Риши? — оклик Гии, пилотировавшей «Шепот», вывел меня из задумчивого созерцания. — Ты уверен, что он там будет?

Я отвернулся от иллюминатора, за которым разрастался песчаный эллипсоид Семерки, и, прежде чем сердце успело екнуть, сказал:

— Он дал слово.

— Тоже мне гарант уверенности, — хмыкнул Затворник… нет, Эпине… хмыкнул Эпине, собственнически приобняв Гию за плечи. Той, кажется, было не слишком удобно, но она стоически терпела.

Я ухмыльнулся в ответ и плотнее закутался в полы старого потертого сюртука. Кажется, он прежде принадлежал Эпине, но по размеру подходил почти идеально.

— И все же это странно, — проговорила Гия.

Я не был уверен, к чему она так сказала, но на всякий случай решил согласиться.

— Пожалуй. — Сказав это, я снова уставился в иллюминатор. Там уже начинали маячить призраки моего совсем недавнего прошлого, готовые растерзать меня в клочья. Может потому он и назвал именно это место. Пепелище космопорта Глосса, где еще торчали ломанными клыками обожженные руины таверны «У Мар’хи». И место сожжения тела Мекета…

Глаза вдруг зачесались. И прежде, чем они успели наполниться слезами, я быстро сморгнул, а после еще несколько раз глубоко вдохнул-выдохнул. Трудно было представить, что именно толкнуло Аргуса назначить встречу именно здесь, но отказаться я не мог. Хотя бы потому, что должен был убедиться в том, что прошлое меня не пугает.

По всем законам здравого смысла я вообще не должен был остаться в живых. Взрыв, спровоцированный ихором и порожденный самой Обсерваторией, прошил космическое пространство сразу на обоих планах бытия. Физически волной разнесло не только саму машину Бавкиды, но и весь дрейфующий поблизости флот. Корабли Тетисс и Риомма прошило, точно бритвой бумажные фигурки, а затем нещадно скомкало и размазало по космосу до самой звезды. В плане же ментальном был порожден невиданной мощи циклон, что тщательней Иглы Дживана, аннигилировал Тени, вытравив их из ткани пространства-времени и обратив в абсолютное ничто менее чем за тысячную долю секунды.

Столь мощные силовые выбросы, в эпицентре которых я находился, просто не могли оставить от меня (да даже от Аргуса!) целого атома. Мое тело на тот момент уже было изношено и превратилось в хрупкую структуру, способную рассыпаться от малейшего колебания.

И все же этого не случилось.

Трудно сказать, что именно произошло в то мгновение, но когда я пришел в себя голым и запертым в медицинской капсуле на борту одного из Дианиных крейсеров, я понял одно — всякая моя связь с Тенями теперь разрушена. Во мне не осталось ихора. И интуитивные позывы, которые я время от времени испытывал, ушли навсегда. Я стал обычным смертным. Нормалом, которому еще только предстояло найти свой путь во Вселенной. Я вошел в локус Истоком, идеальной Тенью, а покинул его никем. И пускай принятие этого до сих пор не уложилось в моей голове, я чувствовал, что придет день и до меня наконец дойдет — чтобы представлять из себя хоть какую-то ценность достаточно просто быть собой.

— Эй, — внезапно окликнул меня Эпине. — Ты чего это скуксился?

Больше всего хотелось уклониться от ответа, но я знал, что он не отстанет. С тех пор, как мое бессознательное тело выловили из открытого космоса, в котором оно проболталось несколько часов после взрыва, лейр (хоть называть его лейром теперь уже не было ни малейшего смысла) то и дело проявлял в мою сторону неслабый интерес. Поначалу я полагал, будто его изумляет, каким таким чудесным образом мне удалось остаться в живых, но постепенно до меня стало доходить, что он просто беспокоился. Я не знал всей истории жизни Сета Эпине и не подозревал, с кем или чем ему приходилось сталкиваться, но предполагал, будто он понимает мои ощущения. Эту дезориентацию. Эту рассеянность и невнимание. Эту потерю веры в самого себя.

Поэтому я ответил как есть:

— Здесь слишком много всего случилось, чтоб радоваться.

Эпине неоткуда было знать историю моих взаимоотношений с Семеркой, однако он проявил куда больше такта, чем я ожидал.

За иллюминатором расстилался безжизненный пейзаж моего старого дома. Серые безводные пустыни и грубые кварцитовые кряжи насмешливо именовали единственными достопримечательностями Семерки. Что забавно, даже подземные источники, снабжавшие всю луну водой, подобной сомнительной чести не удостаивались. Зато наверняка удостоилось бы покрытое толстым слоем прибитого дождем пепла выжженное пятно, оставшееся от Глосса после бомбардировки.

«Шепот» как раз пролетал над городскими руинами, чтобы мысль оказалась уместной. Раньше здешний космопорт считался крупнейшим центром торговли секретной информацией в секторе. Грязь со всей Галактики стекалась сюда галлонами. А в итоге? Понадобилось лишь несколько выстрелов, чтобы от и без того не самого крупного гадюшника остались лишь почерневшие развалины.

— Не думала, что здесь все настолько ужасно, — высказалась Гия, потихоньку снижая кораблик.

Затворник, лениво почесав подбородок, откликнулся:

— Вот к чему приводит необузданное стремление доказать свою правоту.

Я промолчал. Орбитальный обстрел несильно навредил экологии луны в целом, но над разрушенным космопортом баланс еще нескоро восстановится. Едкая вонь, пепел в воздухе и кислотные дожди. Я почти ощущал их привкус на кончике языка. Если б только Диана знала, что это ни к чему не приведет. Если б только знал я… Впрочем, я старался не брать на себя лишней вины и не разбрасываться ею во все стороны. Во Вселенной ее и так слишком много. К тому же Диана, можно сказать, уравновесила счет жертв, когда после уничтожения Обсерватории потеряла большую часть своего флота. Включая жизнь лорда Орры.