Гончие Дзара

Глава 1 Призрак в банке

Никто и никогда не увидел бы этот роман таким, какой он есть, если б не бесценная помощь Марии Гриневич. Мой низкий поклон за твое терпение, Мари. Герои книги тебе многим обязаны!

«Тени могут все».

Сет Эпине

Глава 1

Призрак в банке

Голоса доносились будто бы издалека. Слабые и нестройные, они своей настойчивой размноженностью заставляли мое сознание отпустить комфортные объятья забытья.

— Хозяин!

— Тихо!

— Хозяин, но ваши раны! Между прочим, это для вас приготовлено. Зачем вы вообще впустили его первым?

— Потому что он важнее.

— Но… вы и так ждали больше, чем полагается. Неизвестно, куда зашвырнула нас эта штуковина, а между тем уже почти сутки прошли! Лучше б о себе подумали. В конце концов, он — Тень. Что ему сделается?

— Изма, прошу тебя, заткнись.

— Как хотите.

Изма? Имя показалось странно знакомым. Где я мог его слышать? Не помню. Хотя… В голове что-то ожило, похожее на призрак из прошлого… Перед глазами предстал образ: старый худой мект, облаченный в черную рясу затворника… Слуга, верно? Точно, слуга. Но кому он прислуживал? Кому?.. Мысли ворочались неохотно, увязая в киселе, которым стала моя сущность, и едва в нем не растворяясь. Изма. Хм…

Изма, Изма, Изма…

И тут словно булыжником по голове: «Ди!»

Я выкрикнул имя, встрепенулся и со всего маха врезался в прозрачные стенки некоего узилища, в котором вдруг оказался.

Это что еще такое?

Ответ пришел сам собой и вынудил меня нахмурить брови. Когда я умудрился оказаться в медицинской капсуле?

Сознание все еще с трудом воспринимало окружающий мир, но тем не менее подводить меня пока не собиралось. Спустя секунды даже получилось оглядеться и понять, что я уже не на Шуоте. Во всяком случае, ничего общего с пустыней место, в котором я себя обнаружил, не имело. Оно напоминало обшарпанный трюм старого грузовоза, полутемный и заставленный хламом. И ни намека на Аргуса, его слугу или кого бы то ни было еще. Как будто я был единственным пассажиром на борту. Вокруг колыхалась от малейшего движения густая и похожая на прозрачный сироп, жидкость.

Паника приближалась, а я старался дышать как можно ровнее, чему помогала кем-то предусмотрительно нацепленная на лицо дыхательная маска. Мысли путались и перемешивались с вопросами: как и когда я умудрился здесь оказаться?!

Но ведь это не амнезия, верно?

В голове мелькнули обрывки воспоминаний о предательстве Дианы Винтерс, о смерти Ди Аргуса и шаманки Тассии Руэ, уничтожении Храма лейров… Однако ни единого намека на сколь-нибудь последовательное развитие дальнейших событий. Я помнил все, и в то же время как будто ничего. Я помнил отчаяние. Помнил гнев и собственную неуверенность. Боль, как душевную, так и физическую. Но самое главное — я помнил одиночество. В пустыне, где на сотни и тысячи километров не осталось ни единой живой души. Кроме…

Я дернулся вновь, неуклюже ударившись головой о прочное стекло. Удар вышел несильный, но даже его, казалось, должно было хватить, чтобы привести мысли в порядок. Паника же не отступала. Как и приступ клаустрофобии, внезапно нарисовавшийся откуда не ждали.

Чтобы немного отвлечься, решил осмотреть себя и понять, чего ради оказался в «хрустальном гробу», но лишь усугубил положение. Сознание отказывалось принимать факт того, что это мертвенно-бледное костлявое тело, с ног до головы усыпанное порезами и ссадинами, принадлежит мне. Ран было столько, что и не сосчитать. Некоторые уже начинали затягиваться, но большинство все еще зияли рваными краями, из которых сочилось нечто, менее всего напоминавшее кровь.

Густые и темные эманации, похожие на разлитые в воде чернила с яркими алыми крапинками, растворялись в целебном растворе без остатка. Естественно, я знал, что это такое. Только не представлял, что когда-нибудь увижу Тени в своем, если можно так выразиться, изначальном воплощении.

Раны какого-либо ощутимого дискомфорта не доставляли, за что спасибо стоило сказать анестетику, растворенному в окружавшей меня жиже.

Если не считать легкой дезориентации и страха быть запертым в этой банке навечно, я чувствовал себя практически так же хорошо, как до своего решения отправиться на поиски Гробниц юхани.

Я вновь забарабанил по стеклу, в надежде, что кто-нибудь все же услышит, откликнется и выпустит меня на свободу. Я понятия не имел, можно ли говорить в этом наморднике, но на всякий случай попытался:

— Эй! Здесь есть кто-нибудь?!

В ответ — тишина.

Но я был бы не я, если б отчаялся. Набрав в легкие побольше фильтрованного кислорода, я постарался выкрикнуть громче:

— Эй! Кто-нибудь?!

И снова глухо.

Конечно, я не ждал, что кто-то незамедлительно бросится на мои вопли, и потому на всякий случай выдержал несколько секунд, прежде чем перейти к плану «Б». Я не собирался надрывать связки дольше необходимого, прекрасно понимая, что через металлические переборки каждый из моих выкриков едва ли был особенно слышен. Но. В углу трюма я приметил крошечную камеру наблюдения, чье темное око любезно смотрело в сторону колбы. Помахав рукой потенциальному наблюдателю на той стороне, я закрыл глаза и позволил своему разуму погрузиться в энергетический поток, струящийся сквозь пространство и время, чтобы выудить из него информацию. Прежде, чем переходить к радикальным действиям, мне следовало выяснить, где я и в чьем окружении нахожусь…

Входной люк распахнулся прежде, чем я успел что-то предпринять. Свет, лившийся с противоположной стороны входа, создавал неприятный для глаза контраст с полутьмой самого трюма и вырисовывал высокую мускулистую фигуру, застывшую в округлом проеме.

Аргус?

Несколько секунд фигура держалась неподвижно, как будто присматриваясь, а после шагнула вперед с таким видом, будто все на этом свете только ей одной и принадлежит.

— Кто этот тут у нас голосит на всю Галактику? — голос принадлежал далеко не Аргусу. Как и внешность, чего уж греха таить. Когда незнакомец приблизился, мне удалось разглядеть его в деталях. Здоровенный детина ни ростом, ни сложением бывшему серому стражу, конечно, не уступал, но по части прочего… Бритый наголо, он был от и до покрыт странными витиеватыми символами, похожими на ритуальные письмена некой древней расы. Сами синеватые узоры могли бы показаться даже красивыми, если б не искажали до гротеска выражение в целом довольно непримечательного и угрюмого лица.

Впрочем, несмотря на любопытность татуировок, все же главной деталью внешности вошедшего были не они, а бластер, находившийся в притороченной к бедру кобуре.

Мельком глянув на оружие, я спросил:

— Кто вы?

Внимательнейшим образом оглядев меня с ног до головы, Татуированный сверкнул глазами и ухмыльнулся, продемонстрировав ряд желтых и заостренных будто клинья зубов.

— Какой любопытный малыш.

Абсолютно голый я, тем не менее, не испытывал большого дискомфорта по этому поводу и просто молча изогнул бровь, ожидая, когда ему будет что добавить.

Заметив отсутствие какого бы то ни было смущения, татуированный перестал ухмыляться и сменил тактику, изобразив участие:

— Как спалось? — На всякий случай он поглядел на встроенный в капсулу дисплей и сверился с показаниями биометрии. — Судя по всему, сон пошел на пользу.

— А вы что, доктор?

Татуированный снова улыбнулся. Получилось даже хуже, чем прежде.

— Пожалуй, что доктор, — сказал он. — В некотором смысле. Не похож?

— Не думаю, что ответ вам понравится, — признался я. Динамик, с помощью которого мои слова могли быть услышаны с той стороны капсулы, оказался весьма примитивным и немного искажал голос, но интонации передавал со всей насыщенностью.

Татуированный хохотнул.

— А ты забавный малый.

— Мне говорили.

Люк снова открылся и в трюм вошел кто-то еще — дамочка, едва перешагнувшая порог среднего возраста, с изящной фигурой, ярко-алыми прямыми волосами и миловидным лицом, так же слегка приукрашенным синеватыми знаками. Глаза ее сияли, а наряд, в котором почти без труда угадывалась перекроенная форма риоммских сил безопасности, отличался чрезмерной крикливостью. Как и в первом случае, картину портило оружие, — на этот раз в виде пары полуавтоматических бластеров.