Страница 12 из 47
- А я должна перед тобой отчитываться?
- Нет.
- В таком случае я не собираюсь ничего говорить по поводу твоего вопроса.
- Почему ты не убила Клинта? – встряла в их диалог Романофф, привычно скрещивая руки на груди. Кризанта, прищурившись, покосилась на нее.
- Я не обязана тебе отвечать.
- Знаешь, я думаю, ты о чем-то умалчиваешь, – Черная Вдова произнесла это достаточно едким тоном для того, чтобы Кризанта резко соскочила на пол и, обогнув Бартона, встала прямо перед ней. От того убийственного взгляда, которым она одарила ее в тот момент, можно в секунду превратить Ад в Северный полюс.
- Знаешь, я думаю, это не твоего ума дела.
- Девочки, девочки, успокойтесь! – мягкий голос появившегося очень вовремя Колсона несколько снизил напряжение в комнате, но было понятно, что проблема до конца еще не решена.
Однако Кризанту оставили в покое. До следующего утра.
[1] Цветa с длиной волны от 565 нанометров до 590 нанометров – это цвета желтого спектра.
[2] 1.0 – cамое лучшее зрение. (Информация взята из интернета. На достоверности не настаиваю.)
[3] Oryctolagus cuniculus – дикий европейский кролик.
[4] Триплекс – многослойное стекло, два или более органических или силикатных стекла, склеенных между собой специальной пленкой, способной при ударе сдерживать осколки.
========== Глава 8, в которой обо всем рассказывают записи. ==========
«Ваше прошлое – это уже только история. И как только вы это осознаете, оно больше не имеет власти над вами».
(с) Чак Паланик
Я так долго мечтала
Найти смысл и разгадать
Тайну жизни…
Почему я снова должна пытаться?
Неужели мы оба всегда
Будем узнавать правду, лишь столкнувшись с ней лицом к лицу?
Неужели я никогда не освобожусь
И не сброшу эти цепи?
Я бы отдала и сердце, и душу,
Я бы всё вернула назад, это моя вина.
Моя судьба - одиночество,
И мне придётся жить, пока не наступит конец.
Я бы отдала и сердце, и душу,
Я бы вернула всё назад и, наконец-то, нашла бы свой путь…
Я так давно живу,
Много времён года сменили друг друга…
Я видела, как сквозь века
Воздвигались и разрушались королевства,
Я видела всё это.
Я видела и ужасы, и чудеса,
Происходившие прямо на моих глазах.
Неужели я никогда не исправлю всё и не освобожусь?
Юджин, наша мечта давно умерла,
Вместе с нашими историями и нашей славой, которые мне так дороги….
Мы не будем навсегда вместе, не плачь.
Я всегда буду здесь, до конца…
Я бы отдала и сердце, и душу,
Я бы всё вернула назад, это моя вина.
Моя судьба - одиночество,
И мне придётся жить, пока не наступит конец.
Я бы отдала и сердце, и душу,
Я бы вернула всё назад и, наконец-то, нашла бы свой путь…
Within Temptation – «Jillian». Перевод. Сокращено и несколько перефразировано.
*
Старые дневники могут хранить в себе много всего разного, от простого изливания каждодневных эмоций до по-настоящему цепляющих историй, потому что нередко в эти самые истории рассказчик – конечно же, не подразумевавший, что его «творчество» увидит кто-то посторонний, – в буквальном смысле вкладывал частичку своей собственной души.
У одной девушки появилась привычка заносить эти самые истории в небольшие книжицы, которые под конец становились потертыми, в книжицы, чьи переплеты лишались твердости и чьи страницы были исписаны круглым аккуратным подчерком, не менявшимся столетиями, и разрисованы той же рукой. Эти самые страницы пожелтели от времени, став жесткими и хрупкими, но слова, выведенные на них, еще можно было прочитать. Если, разумеется, перед этим наткнуться на эти самые истории, частями которых они являлись.
И эти самые истории, для того, кто, возможно, однажды их отыщет или случайно обнаружит, не всегда будут веселыми или обычными, а зачастую – печальными и суровыми, такими, какой нередко бывает по отношению к людям жизнь, выстраивающая перед ними череду препятствий и испытаний.
Но если кто-то все же развернет эти маленькие книжки, в которых описано существование безымянной сказительницы – которая никогда не упоминает своего имени и можно лишь строить предположения о том, кто она такая, – этот кто-то откроет двери в эти самые долгие-долгие истории, тянущиеся сквозь века и не прерывающиеся ни на секунду.
*
В просторном кабинете без окон, устроившись за большим столом, на котором стояло сразу три компьютера, сидит человек. Темный человек. Черный человек. Черный в душе, черный как смоль. Свет в комнате приглушен, лица неизвестного не видно, но ясно, что это мужчина. Нельзя сказать, ни как он выглядит, ни сколько ему лет, ни кто он такой, но в его облике, скрытом полумраком, есть что-то зловещее, что-то, что излучает угрозу. Этого черного человека нисколько не волнуют различные графики и файлы, светящиеся на экранах больших мониторов. Этого черного человека не волнуют отчитывающиеся перед ним люди, которым положено являться с подробными отчетами о действиях… противника, точнее – соперника.
Этого черного человека с фасетчатыми глазами гипнотического синего цвета куда больше волнует пара тройка дневников в старых обложках, внутри которых объект его долгих поисков повествует о себе и о своих чувствах.
Почему его это волнует?
Он ищет слабое место, хочет узнать все, что только возможно.
И, учитывая его упорство, он скоро своего добьется.
Записи, которые он читает, явно не первые и по временной шкале находятся примерно в середине или чуть после нее. Начальная линия отсутствует, оно и понятно, слишком много воды утекло, а книжечки – не вечны, в отличие от той, кто ими ранее обладал.
Записи, которые он читает, пестрят рисунками, которых там порой даже больше, чем слов.
*
Титульный лист первого «журнала» датирован 1753 годом, остальные пять – 1796, 1821, 1867, 1933-им годами.
«Апрель 1753 года. Бордо, Франция.
Сколько я уже тут? Месяц. Или два?.. Я совсем потеряла счет времени.
Начиная с… какой год сейчас? А, 1753… Я же только что написала дату. Начиная с февраля 1752 я путешествую по Европе, мотаюсь туда-сюда без цели. Как обычно. До этого была в России. Я там долго находилась. А до того - в Тибете. Долго пробыла у монахов.
Интересно, то, что я поняла их язык сразу же, учитывая то, что раньше его не знала, это заслуга моей пресловутой магии?
Месяц назад… нет, все-таки два… два месяца назад я прибыла в Бордо. Красивый город. Солнечный. Немножко похож на мой. Хотя, конечно же, это не он. Наверное, когда-нибудь в будущем станет еще более привлекательным… городом праздников».
*
«Май 1753 года. Бордо, Франция.
Я уже долго не выходила из дома, в нем никто не живет кроме меня, кстати. Мне что-то совсем ничего не хочется делать. Я облюбовала местечко на заброшенной узкой улочке в Старом Бордо, он находится вокруг квартала Святого Петра.
Тут много старых церквей и особняков.
Я иногда их рисую, просто сижу где-то на улице и рисую.
Некоторые люди временами хотят купить рисунки. Предлагают деньги.
Отдаю задаром. Мне золото ни к чему. Все равно не на что тратить: я подолгу не чувствую голода, холодно мне почти не бывает, и я не болею.
Наверное, скоро я уйду. Может быть, наведаюсь в Рим. Или в Грецию. Пока не решила».
*
«Октябрь 1777 года. уточнения отсутствуют, короткая запись
Как же мне хочется сделать что-то, зная, что это будет последним поступком в моей жизни».
*
«Январь 1790 года. Испания.
Три дня назад я присоединилась к странствующей семье. Нет, не присоединилась. Просто решила побыть с ними немного. После ухода в 1752 1753 году из Бордо, где я познакомилась с Пьером Дюпонтом (он заведовал таверной, где я слушала рассказы разных посетителей) я совсем одичала. Неделю назад меня прохожий спросил, где находился какой-то дом, а я целых пять минут не могла понять, что он мне сказал. Когда поняла, он уже ушел. Да я все равно ответа не знала.