Бессмертная бабочка

- Что, мой конвой прибыл? – Кризанта усмехнулась, когда Колсон вышел, окидывая цепким взглядом двух знакомых ей людей. Если они были внимательны, то заметили бы, что мужчине достался взгляд более злой и какой-то обвиняющий. – Кандалы на меня надевать не будете? – она в издевательском жесте скрестила запястья.

- Если ты так этого хочешь, могу и надеть, – спокойно отозвалась на ее выпад рыжеволосая.

- Приблизишься ко мне, и я тебе ноги сломаю, – столь же невозмутимым тоном отпарировала Кризанта, угрожающе улыбаясь. Улыбка получилась какая-то хищная. Но она исчезла тут же, стоило только Литтл переключиться на Бартона, затягивая его в безмолвный поединок, где ареной боя было подсознание, а мечами – их глаза. Изумрудно-зеленые и голубовато-серые. Свежая трава и холодный металл. Немое осуждение и искреннее непонимание.

Их прервали. Раздались шаги, и в комнате появился четвертый человек. Посмотрев на высокого афроамериканца с повязкой на левом глазу и все том же черном кожаном плаще, Кризанта недовольно выдохнула.

- Опять вы? Неужели никогда не оставите меня в покое?

От Автора:

Предупреждение: конец года - время занятое и под завязку забитое уроками, тестами и финальными проектами, так что когда выйдет продолжение - не знаю. Может, через неделю, а может, через три, зависит от обстоятельств. Если новых глав нет, значит, я занята. Все будет в свое время. В холодильник я фанфик не положу и уж точно не заброшу его прямо посередине, тем более, что все только начинается. Так что просто наберитесь терпения.

========== Предупреждение для читателей. НЕ глава. ==========

Итак, у меня пошли две последние недели учебы, после которых последуют экзамены. Я планировала хоть что-то написать за это время, но получается так, что возможностей совершенно нет. Поэтому продолжение к этому фанфику (и к другим) будет не раньше двадцатых чисел июня. Самое раннее - 20июня, четверг. Но вероятнее всего - в пятницу, 21-ого. Я сейчас действительно очень занята.

Заранее спасибо за понимание.

========== Глава 7, в которой Фьюри добивается наконец-таки своего, а еще все задают много вопросов. ==========

- Опять вы? Неужели никогда не оставите меня в покое?

Ник Фьюри, а это был именно он, в привычном жесте сложил руки за спиной и внимательно посмотрел на объект поисков, длившихся долгие тридцать лет (если считать те несколько месяцев, что ее выслеживал Грегори Стоут). Реакция Кризанты Анна Литтл, когда-то давно – Рапунцель, была довольно предсказуемой, он был готов к чему-то подобному, а потому отреагировал совершенно спокойно.

- Конечно же нет, мисс Рапунцель. Как мы можем?

- Действительно, как вы можете? – язвительным тоном согласилась девушка. – И Рапунцель осталась в прошлом, так что я убедительно вас прошу имя это не употреблять.

- Почему?

- Вы этого не достойны, – Кризанта сделала паузу и, зацепив большими пальцами рук шлевки джинсов, отвела назад плечи, окидывая взглядом всех четверых: Бартона, Романофф, Колсона и их… начальника. – Так как вас все-таки зовут?

В тот раз не было имен, ни один из них не представился другому, потому что интересы этого не требовали. Сейчас все было несколько иначе. Она в невыгодном положении. Но стоит же знать имя того, кто ее в такое положение поставил. Хотя бы для справки.

- Ник Фьюри, директор Щ.И.Т.а, – темнокожий мужчина несколько приосанился, но у Кризанты это вызвало только печальный кивок головы.

- А, тогда ясно… Пожалуй, мне стоило еще в 1982 догадаться, что вы теми агентами командовали, – она грустно улыбнулась и как-то флегматично поинтересовалась: – Ну и что теперь?

- Условия прежние, – спокойно проговорил Фьюри, и от этого Кризанта буквально взбесилась, что спустя секунду явственно послышалось в ее голосе, чуть дрожавшем от еле сдерживаемого гнева. У Романофф мелькнула мысль, что связываться с ней, когда она в таком состоянии, может быть опасно, и Наташа сменила позу, сжимая пальцами правой руки левое запястье там, где крепились браслеты с транквилизаторами.

- Ах, «прежние»? – девушка процедила фразу сквозь зубы, и взгляд ее сразу же стал колючим и неприязненным, как будто враждебно ощетинившись острыми иглами льдинок. – Простите, я вот сейчас немного не поняла, это прекраснейшее слово «прежние» относится к той части, где я соглашаюсь на добровольное сотрудничество, или к той, где меня сажают в стеклянный ящик и режут так, как только вздумается?

Кризанта заметила, как на лицах троих агентов, за исключением Фьюри, метнулась секундная растерянность, сменившаяся нахмуренными бровями. Романофф чуть приоткрыла рот, словно собираясь что-то сказать, но промолчала. Дипломатически невозмутимый вид Колсона на мгновение сменился тенью недовольства, а глаза Бартона, голубовато-серые и невозмутимые, слегка потемнели.

Кризанта хмыкнула.

- О, вы им не сообщили, не так ли? Мне вот любопытно, как много они знают о той нашей с вами самой первой встрече? Знают они, как вы месяцами ходили за мной хвостом, ни на секунду не позволяя остаться одной? Знают они, как вы заманили меня хитростью в наиболее отдаленные виноградники в самый жаркий день, составив сообщение так, чтобы я подумала, что это мой друг попал в серьезные неприятности? Знают они, как вы меня окружили там плотным кольцом, как загнали в угол как кого-то зверя, на которого велась охота? Знают они, какой ультиматум был мне предъявлен? Ах да, погодите, – Кризанта вдруг «спохватилась», – последний пункт я же им только что прояснила, – она посмотрела на Фьюри с тихим сочувствием. – Вы не умеете вести переговоры без угроз, да? Только не когда дело касается кого-то вроде меня, кого-то настолько ценного, что вы не погнушаетесь пойти на что угодно и даже пригрозить мне вечной тюрьмой, лишь бы заполучить меня. Слишком знакомо. И мир не такой, как вы говорили. И вы совсем не знаете меня… – последние слова Кризанта добавила шепотом и на один момент устало надавила большим и указательным пальцами на внутренние уголки прикрытых глаз. А затем внезапно коротко рассмеялась и всплеснула руками. – Хотя, похоже, мои собственные чувства уже никого не волнуют, правда? Ну да, неужели может быть иначе?.. У меня ведь немного вариантов, да? – и на лице Фьюри Кризанта прочла немой ответ. – Сотрудничество или опыты. Выбор очевиден.

- Значит, сотрудничество. Спустя тридцать лет, – директор утверждал, а не спрашивал.

- Так у меня будет хотя бы пародия на свободу. Все лучше, чем ничего, не правда ли? И время для меня уже давно ничего не значит…

«Речь идет о бесконечных возможностях, с которыми сталкивается каждый. Нет плохих или хороших выборов. Просто каждый из них создаст новую жизнь для вас. Самое интересное – быть живым». (с)

*

Кризанту перевели в другую комнату. Но перед тем, как она покинула первую «камеру», ее на десять минут оставили наедине с собой, и все это время девушка, скрестив ноги, пролежала на полу на спине, сцепив пальцы в замок и положив их на живот.

Вечное бегство от себя, бегство от тех, кто ее окружал, – вот чем была ее жизнь на протяжении последних восьми или девяти (а то и больше – она сбилась со счета) сотен лет. Она не могла себе позволить надолго задерживаться на одном месте, даже если это место ей очень нравилось, ведь она совершенно не менялась, и рано или поздно люди бы начали замечать, что с ней что-то не так. Зародились бы подозрения, за подозрениями последовали бы вопросы, а за вопросами – проблемы, от которых так хотелось избавиться.

И Кризанта уходила. Просто однажды утром вставала, брала самые необходимые вещи, защелкивала на шее замочек цепочки с кольцом, машинально проверяла наличие второго золотого ободка на левой руке и исчезала. Растворялась в бурном течении жизни других людей, которые постепенно предпочитали забыть о девушке с длинными светлыми волосами и глазами, повидавшими слишком многое.

Человеческая память милосердна, в тех случая, когда она принадлежит обычному человеку. И сначала этому обычному человеку тяжело и грустно, но потом на помощь ему приходит спасительное забвение, и время понемногу сглаживает острые углы, стачивает грани, полирует и стирает, отдавая все на милость призрачной туманной дымке, покрывающей и обволакивающей прошлое, закрывающей его от любопытных глаз. И потом это прошлое вспоминается лишь как сон, чудесный, милый, добрый, но безвозвратно минувший сон, утекший прочь, как песок сквозь пальцы.