В моей голове

– Руководителем отдела. Это было бы потрясающе передавать свой опыт таким же новичкам, как я сейчас, которые, как и я, в команде, стремились бы улучшить позиции компании на рынке.

Главный не сдавался. И даже ей уже становилось интересно узнать, что будет дальше. Хоть повеселиться напоследок. Все равно больше не увидятся.

– А через пять лет? Мне, возможно, стоит опасаться?

Он засмеялся. Она тоже. Подтянулись остальные. Искренний такой, добрый смех. Абсурд на фоне показной наивности. Лучшие десять секунд собеседования.

Нет, вам не стоит опасаться, к тому времени меня уже заметит наконец какой-нибудь продюсер и я буду собирать стадионы в разных уголках планеты. С неизвестным мне до настоящего момента, случайно открывшимся талантом. И летать частным самолетом и дружить с Бейонсе. Если она не сильно состарится к тому времени. Я-то, конечно, открою секрет вечной молодости и ни с кем не поделюсь, особенно с ней. Зачем мне это?

– Время покажет. Я еще очень молода…

Взрослая в этот момент злобно посмотрела на нее и что-то пробормотала сквозь зубы. Скорее всего, это была порча. Надо будет зайти в церковь после этого цирка.

– … И я уверена также, что о многих возможностях я еще даже не подозреваю, так как они мне пока не открылись. Поэтому я не хочу загадывать так далеко вперед.

Иди уже домой. Не забудь, кстати, полить свою единственную орхидею, она почти погибла. Когда ты ее в последний раз поливала? Вроде бы в конце апреля. В каком-то сериале говорили, что орхидеи не любят, когда вокруг много влаги. Это очень даже кстати. Тогда почему они все время у тебя засыхают?

Она вышла во двор и перевела дух. Надо позвонить Гравировщице, подумала она, и спросить, не хочет ли она нарисовать картину в память о ее растоптанной репутации. Слава Богу, это кончилось. И еще лучше, что она сюда больше не придет.

Сейчас они над тобой смеются. Уходи и не оборачивайся.

Что она могла ему предложить?

Продюсеру, который по мановению волшебной палочки вдруг возник бы сейчас перед ней. Как волшебник перед Незнайкой. Она отчетливо представила этот момент. Как пухлый воображаемый продюсер в галстуке от Версаче и с блестящей на весеннем солнце лысиной вышагивает ей навстречу. Как предлагает от широты души организовать ей концерт. Ей же достаточно лишь намекнуть, в какой именно области она желает засветиться. Для подбора соответствующей аудитории, декораций и не затмевающей ее таланты малоизвестной звезды для разогрева.

Она шла и размышляла, пряча взгляд от прохожих. То ли от яркого майского солнца, то ли от чувства неловкости за неудачное собеседование. Пусть все думают, что от солнца.

В ее голове, с детства наблюдающей за жизненными невзгодами, сложилось твердое убеждение, что творчество – для души, а деньги приходят только через неприятный труд. По практике, чем больше неприятностей сваливалось на ее голову, тем выше становился ее доход, тем острее было ощущение пользы, приносимой миру и сильнее чувство того, что долго она так не протянет. Заработать творчеством, по ее убеждению, можно было либо а) через попытки использовать собственное тело в пирамиде власти, либо б) при наличии огромного таланта. Первое со вторым никак не связано, но во втором случае твои шансы снижаются ровно до вероятности встретиться с влиятельными медийными представителями в твоем жилом квартале.

Но взять, к примеру Гравировщицу. Она зарабатывала творчеством. И ей даже не нужен был продюсер, потому что она создавала и сбывала свои работы сама. Явно в ее блондинистой голове исторически сложились другие убеждения. Хотя воспитывалась она в такой же среднестатистической советской семье. Или просто руки из нужного места выросли? Она говорила, что любит сам процесс. Как можно возлюбить процесс? Всем ведь известно, что конечная цель любого труда – это избавление от него, перекладывание его на других, более молодых и менее опытных, и наслаждение накопленным за долгую и трудную жизнь капиталом где-нибудь на берегу Средиземного моря! Или в худшем случае – перебиваться на честно заработанную пенсию.

У нее талантов не было. Ну или она про них пока не знала. Однажды в начальных классах она выиграла конкурс рисунков среди параллели, но она почти не обратила на это внимания по причине подготовки к олимпиаде по математике. Наверное, остальные более талантливые юные художники тоже к ней готовились и выбирать было особенно не из кого. Примерно в те же годы она написала небольшой сборник сказок для малышей, но это было так наивно, что она постыдилась его кому-либо показать. И закопала его во дворе. А на своем выпускном в четвертом классе ее почему-то выбрали среди одноклассниц и она спела знаменитую песню про то, как все скучают по школе, когда ее покидают. Наверное, потому что она была единственной, кто хорошо знал текст. И потом она выступила с этой песней еще на трех выпускных, причем два из них были даже не в ее школе. Она до сих пор помнит, как было страшно. Но она справилась. И все четыре раза ей сильно хлопали. Наверное, потому что она была милым и застенчивым ребенком с большими глазами. И платьишко для того случая у нее было красивое. И песня хорошая.

И да. Еще же были стихи в подростковом возрасте. Ну эти мини-поэмы. Из серой коробочки. Но разве можно это назвать талантом? Никто и никогда не станет за это платить деньги.

Посмотри правде в глаза, ты бесталанна. Кто ты вообще? На этот вопрос никто никогда не сможет ответить, кроме горстки знавших тебя людей.

Ну и ладно. Она и не против. Ей не нужны были слава и миллионы. А чего она вообще хотела? Этот вопрос она всегда боялась себе задать. Он очень страшный. Он заставляет думать о глобальном, а это всегда страшно. Это заставляет ее признаваться, что то, чем она обладает сейчас, не приносит ей счастья, и нужно от всего отказаться и все начать сначала. А что начать? А потом ведь может все повториться, ведь ты никогда не знаешь, что тебе понравится или не понравится, пока не попробуешь. А что если она никогда не найдет? Замкнутый круг. Это провоцировало у нее новые страхи и приступы паники. Вот как сейчас. Надо бы спросить у доктора Вайса, что ее ожидает, если она никогда не найдет свое призвание.

Она присела на лавочку. Огляделась. Все хорошо. Мир стоит на месте. Город казался даже не таким серым в этот солнечный весенний день. Ее ладони вспотели и голова закружилась. И мороженого вдруг захотелось.

Он не рекомендует ей заниматься самокопанием в его отсутствие. Как будто это можно контролировать. Глупый доктор Вайс. И имя у него какое-то странное.

В этот раз она справилась сама. Она знала, что тоже хочет делать что-то просто ради процесса. Чтобы это приносило радость и возможность покупать себе иногда вещи ради удовольствия, а не вследствие острой необходимости. И ещё парня. Разве это много? Разве для этого нужен большой талант?

Как несправедлив мир.

Он справедлив. Ты просто имеешь то, что заслуживаешь. Это всем известно.

Господи. Только не это. Только не сегодня.

Она стояла и смотрела на свое отражение в зеркале. Это было на нижней губе. Занимало примерно ее треть. Противное даже ей самой. Простуда. Огромная безобразная лепешка.

Сегодня был ее первый рабочий день в лучшей юридической конторе города. То ли снова по ошибке, то ли из-за тотального отсутствия хороших кандидатов на рынке труда, о котором говорят все кадровики, ей все-таки перезвонили. Она подумала сначала, что их звонок явился жестом вежливости и они просто хотят ей рассказать, как удачно приняли на её вакантное место грудастую брюнетку в очках со стильной оправой, имеющей четыре высших образования и проходившую стажировку в Соединенных Штатах на протяжение последних десяти лет. И еще раз посмеяться над ее наивностью.

Но она ошиблась. Они действительно предложили ей это место. Таким извиняющимся тоном, как будто им очень неудобно оттого, что всем, конечно, очевидно, что ее блузка не совсем подходит к оттенкам их офиса, и вряд ли когда-нибудь в будущем она будет способна вписаться, но так сложились звёзды, и противоречить им было бы плохо для их кармы. Карма – дело святое. Она от удивления не знала, что им ответить.