В моей голове

“Отказаться всегда успею”, подумала она.

Ты никогда не откажешь этим людям. Это твой единственный шанс стать чуть больше чем “никем” в этой жизни. Соглашайся.

И она согласилась на все их условия.

Когда она принесла заявление об увольнении на своей действующей работе, три подписывающих его руководителя по очереди сказали ей, что она переоценила свои возможности. Что она пожалеет о принятом решении, так как она не представляет, что ее там ждет. Что любая девушка на ее месте, будь она хоть капельку умнее, осталась бы здесь и ощущала радость жизни до последнего предпенсионного звонка. А потом бы закатила прощальный пир с пиццей со своими коллегами, и ушла небодрой походкой в закат тратить государственные деньги.

Она побоялась им признаться, что радость жизни она здесь не ощущала. Но промолчав, она сама для себя решила, что таким образом оставила для себя тут запасной выход в случае неудачи. Или запасный. До сих пор не знала, как правильно.

Они сговорились? Или это обычный текст для увольняющихся и не особо выдающихся сотрудников? А может, наоборот, для выдающихся, просто они не хотят ее потерять и удерживают через манипуляции?

Ха. Надейся, да. Приползёшь к ним через месяц в слезах, попросишься обратно, и там увидишь, какая ты выдающаяся. Забери заявление, пока не поздно, еще можно все отменить. Через пару недель добровольной сверхурочной работы они, может быть, простят тебе твою мимолетную глупость.

И вот сейчас предательская простуда на самом видном месте убила остатки уверенности в себе и в том, что она приняла правильное решение. До этого момента она еще как-то держалась. Говорила всем, что точно знает, чего хочет от жизни. А сейчас у нее проступил пот и вспотели ладони. Комок собрался в горле. Ей хотелось плакать. И забиться в угол. Ничего не выйдет. Она не справится.

Я же тебе говорил.

Может, прикинуться больной? Она ведь и вправду больная. Посмотрите на ее лицо, оно же отражает всю боль ее существования. Доктор Вайс мог бы подписать ей справку о недееспособности на пару-тройку дней. Но если они узнают, что она находится под наблюдением психотерапевта, они стопроцентно расторгнут с ней еще не заключенный договор даже до выяснения причин заболевания. А другой доктор, обратись она к нему, узнав о том, что она хочет больничный по причине простуды на губе, отправит ее в клинику к доктору Вайсу понаблюдаться. Это замкнутый круг. У нее нет выбора.

Она должна выйти из дома и пойти по направлению к новой работе.

Ты должна.

В конце концов, всегда остается шанс, что ее на каком-нибудь перекрестке слегка заденет проезжающий автомобиль. Без страшных травм, но так, чтобы ее могли увезти в больницу и оставить там на пару дней. А водитель, конечно, испытывая чувство вины, приходил бы к ней по утрам с белыми цветами и рассказывал бы ей, что происходит за окном, так как ей пока рано вставать. А к концу третьего дня ее пребывания в больнице, оказалось бы, что он – наследный принц Британии, восемнадцатый в очереди на престол, и потому не сильно обремененный обязательствами, и он влюблен в нее по уши и хочет забрать ее с собой во дворец. А простуду он просто не видел по причине близорукости. Но красоту ее разглядел сразу, еще из машины в момент аварии. Поэтому-то авария и случилась, для него это было слишком яркой вспышкой. Ах, как это было бы прекрасно!

Она улыбалась в ожидании лифта. Она почти поверила в то, что сегодня с ней все это случится, и ей даже захотелось скорее оказаться на улице. Но лифт где-то застрял и не хотел ускорять ее приближение к волшебной сказке. Может, лифт злится на нее за то, что она вчера обронила там трамвайный билет и не захотела поднимать, так как он упал в какую-то подозрительную лужицу?

Двери наконец открылись. Электронный голос надменно оповестил “двадцать третий этаж”. Ехать надо было примерно половину минуты, и она приготовилась в это время помечтать, как рожает своему принцу красивую кудрявую малышку, и как телевидение транслирует растяжки на главных мостах в городах по всему миру “У них девочка!”

Чудесное утро.

Лифт немного дернулся и электронный голос сообщил об остановке на пятнадцатом этаже. Это был его этаж. Черт. Только не сегодня. Пожалуйста. Она вспомнила о своем обезображенном лице. Там еще двенадцать квартир, это может быть кто угодно. А с ним она встретится когда-нибудь потом, когда на ее лице не будет противных лепешек. И может быть, она даже назначит ему свидание. Правда, он вроде бы живет с какой-то девушкой. Она его видела однажды с ней. Не в ее правилах встречаться с женатыми. Но он ей так нравится, еще с прошлой осени. Вдруг он все же свободен? Их редкие встречи в лифте и у мусорных баков были лучшими моментами на протяжении всего этого времени. Однажды он спросил ее “Вам какой этаж нажать?” в тот момент, когда они вместе поднимались на лифте и ее руки были заняты пакетами с продуктами. Она засмущалась тогда, вспомнила, что у нее в прозрачном пакете лежит бутылка вина как раз с его стороны, и он обязательно подумает сейчас, что у нее проблемы с алкоголем. Она почему-то тогда покраснела, и ответила как-то глупо и с паузой, что ей нужно на двадцать второй. А она жила на двадцать третьем. Зачем она это сказала? Подумала, наверное, что наврав про этаж, она снизила свои шансы прослыть алкоголичкой? В голове пронеслись голоса старушек-соседок: “..Вы знаете, на двадцать втором этаже живет одинокая пьющая девушка. Такая молодая и красивая, и уже с дефектом. Такая печаль ..Серьезно? Не видела, одну знаю, но она на двадцать третьем, значит не она.” А вдруг он потом часами караулил ее на двадцать втором, желая признаться, как она его в тот день очаровала? Идиотка. Упустила свой последний шанс.

Вселенная, давай договоримся. Она назначит ему свидание, только пусть сейчас это будет не он. Если у него есть девушка, он ей просто откажет, и всем будет легче. Она начнет мечтать о ком-нибудь другом.

Это был он.

Впервые в жизни, находясь в лифте, ей захотелось провалиться под землю. Лифт был одним из ее самых больших фобий. Ей всегда казалось, что она будет той самой, кто провалится в шахту с высоты ее двадцать третьего этажа и о ком потом будут писать в газетах в колонке о чрезвычайных происшествиях. Она часто представляла, как летит вниз и готовится к столкновению с землей. На каждом этаже уменьшала или увеличивала в зависимости от направления поездки количество потенциально переломанных костей. Представляла, что если подпрыгнуть в нужный момент, сработает антигравитация и ей, может быть, даже удастся спастись. У нее всегда было плохо с физикой, и она даже не была уверена, что есть такое слово “антигравитация”, но какие у тебя шансы, когда ты летишь вниз в железном ящике? Попробовать она была обязана.

Она потупила взгляд, разглядывая узоры от грязных подошв на полу лифта и размышляла, аннулируется ли ее договоренность с Вселенной о том, что она должна назначить ему свидание. Ведь вроде как Вселенная не выполнила ее просьбу. Какая теперь разница, он сейчас стоит и смотрит на ее лицо, и она прямо кожей чувствовала, как его губы расползаются в ехидной усмешке.

Может, прикрыть нижнюю часть лица ладошкой, как будто зеваешь? Даже как-то сразу захотелось зевнуть. Но она не сможет держать рот открытым до первого этажа, это вызовет у него подозрения. А у нее и так немного баллов. Надо придумать что-то другое. Срочно, думай. Ты же была отличницей в школе. Интересно, а демонстративно отвернуться к задней стенке лифта считается приемлемым в обществе? Лифт был грузовой, огромный, и места хватило бы еще десятерым. Ну почему больше никто не заходит? Встань между ними толстый сосед с десятого со своей лохматой собакой, она была бы спасена.

Она украдкой посмотрела на него. Именно в этот момент он тоже к ней повернулся. Он не ухмылялся. Она отрывисто закусила губу и в этот же момент попыталась улыбнуться и наверное, ее лицо в этот момент выдало такую странную физиономию, что он поспешил отвернуться. Ну и хорошо, она теперь может спокойно его разглядывать, мысленно прощаясь с ним как с частью своего счастливого будущего.