Страница 12 из 54
Случилось так, что этот же вопрос волновал и Злату Андреевну, на помощь которой совершенно не надеялась её пленённая подруга. Златин класс снова был дежурным. Вне очереди, так как заболела учительница географии, чьи дети должны были дежурить по графику. Ожидалась очередная проверка, и Полина Юрьевна попросила закрыть образовавшуюся брешь безотказную Злату. Та, конечно, отказаь не смогла.
Неделя выдалась непростая. Помимо комиссии, начала новой четверти и нескольких драк на долю Златиного класса выпали и пять потопов, приключившихся в разных туалетах на разных этажах. Никак не могли понять, была ли это случайность или всё-таки диверсия.
Один раз всё зашло так далеко, что вода из Лермонтовского туалета преодолела невысокий порожек и широко и привольно вылилась на просторы рекреации. Лермонтовский туалет был обязан своим гордым, но вполне очевидным именем непосредственной близости к кабинету математика Михаила Юрьевича, которого неоригинально и вполне ожидаемо ученики прозвали Лермонтовым. А вышеупомянутый математик был человеком невероятной, просто фантастической рассеянности. Поэтому, выйдя из кабинета на перемене, новообразовавшееся препятствие он не заметил, стремительно направился к лестнице, бороздя воды Лермонтовского разлива, как тут же окрестили потоп остроумные Златины дети, и, поскользнувшись, рухнул на пол с высоты своего двухметрового роста.
Злате и её детям пришлось не только ликвидировать последствия потопа, но и приводить в божеский вид изрядно подмоченного Лермонтова, то есть, конечно, математика. К счастью, был он человеком не только фантастически рассеянным, но ещё и невероятно добрым. И совершенно не рассердился. Даже рвался помочь в устранении последствий стихийного бедствия. Но Злата, зная способность Михаила Юрьевича усугублять и без того плохое, с трудом убедила его отказаться от участия в уборке. Правда, заняли уговоры добрых полчаса. Чуть ли не больше, чем само наведение порядка. Поэтому измученная потопами Злата Андреевна, уже сдав дежурство и собираясь домой, напоследок отправилась инспектировать проблемные места, чтобы на выходные оставить всё в полном порядке, целости и сохранности.
Начать решила с верхнего четвёртого этажа и двигаться вниз. Благодаря этому обстоятельству, не успевшая толком прочувствовать все прелести одиночного заключения Ирина вдруг услышала в тишине коридоров бодрое постукивание каблучков. Не веря своему счастью, она подбежала к двери и энергично заколотила в неё. Цоканье резко затихло, будто человек неожиданно налетел на препятствие и замер, стоя на одной ноге. Собственно, так и было. Ошарашенная Злата, услышав стук, остановилась в полёте и уподобилась цапле, высматривающей лягушку: стояла на правой ноге, левую подняв для следующего шага, но так и не опустив. Да ещё и голову склонила набок, прислушиваясь к непонятно откуда идущим звукам.
— Ну, натуральная цапля, — самокритично обозвала себя Злата и ногу опустила, стараясь не шуметь и дышать через раз, чтобы понять, что же нарушило тишину. Звук повторился громче и нетерпеливей. Цапля отмерла и трансформировалась в ищейку, идущую по следу. Так, во всяком случае, представлялось самой Злате. Она пошла на стук и неожиданно для себя поняла, что стучат в кабинете её подруги. Ей вдруг стало страшновато в полутёмном — уже включили приглушённый ночной свет — и абсолютно пустом коридоре. Злата рассердилась на себя, решительно промаршировала к двери, пытаясь прогнать невесть откуда взявшийся страх, и дёрнула за ручку. Дверь не поддалась. Злата напустила на себя учительскую строгость и требовательно спросила:
— Кто здесь?!
— Я-а-а… — раздался из-за двери не пригодный для идентификации голос.
— Кто я?!
— Златик, я — это я. Ирина!
Злата была так поражена, что перешла на шёпот и мелодраматично прошелестела:
— Что это был за стук? Ты что там делаешь, Ириш?! Гвозди заколачиваешь, дроби отбиваешь или орехи колешь? И почему взаперти? Может, пустишь меня и позаколачиваем, поотбиваем или поколем вместе?
— Не могу! Дверь заперта!
— Ну так отопри… - велела Злата, сразу не сообразив, что изнутри Ирина запереться ну никак не могла. Но тут мысль заработала, Злата замолчала на полуслове, осознала, что кабинет мог быть закрыт только снаружи, и с интересом повертела головой в поисках ключа. На обозримом пространстве ничего, похожего на ключ, не было. Да и вообще никакого мусора не наблюдалось — технички работали прекрасно, и везде царила чистота.
— И что ж за гад тебя запер?! — непедагогично возмутилась она.
— Не знаю! — Ирина приникла к щели, чтобы её лучше было слышно и трагическим голосом начала отчитываться. — Я домой собралась, а выйти не могу. Думала уже, что мне здесь до понедельника куковать придётся, а тут ты! Слава Богу! Златик, я тебя так люблю! Какое счастье, что есть ты! Спаси меня!
— Я тебя тоже люблю! И сейчас спасу! Ты только посиди здесь ещё чуть-чуть — я сбегаю к охране за ключом!
— Посижу! Только ты побыстрее, пожалуйста! — оставаться в одиночестве Ирине совсем не хотелось. Почему-то ей было страшно в родной школе.
— Ага! — крикнула Злата на бегу и стремительно понеслась вниз.
Рыжеусый Семён сидел в своей комнате перед телевизором и ужинал. Увидев Злату, про которую благополучно забыл, решив, что все уже ушли и до понедельника он практически свободен, охранник отложил толстую сардельку и вытаращил глаза.
С работой ему не повезло. Коллеги рассказывали, что в других школах учителя уходят домой сразу после уроков и самое позднее после трёх вполне можно расслабиться. Так было и в его родном городе, где после обеда школы вымирали.
В этой же ненормальной школе ненормальные учителя ненормально торчали на своей ненормальной работе до ночи. Ученики тоже почему-то считали, что школа им дом родной, и уходили по отчим домам лишь спать. Да ещё и его сменщик Василий Сергеевич, неплохой, в общем-то, дядька, приучил всех к тому, что охранник — полноценный член педагогического коллектива и что на него все могут рассчитывать. И теперь ему, Семёну, приходилось пожинать плоды такой несусветной глупости. Его постоянно дёргали, теребили, требовали от него сделать то одно, то другое, что ну никак не входило в его должностные обязанности. И ему, сжав зубы, приходилось терпеть — на работу он устроился недавно, и совсем не хотел, чтобы его уволили из фирмы, предоставляющей охранные услуги школам, за конфликтность. Он терпел и надеялся только, что в следующем учебном году его переведут из этого вертепа в нормальное учебное заведение, где после уроков все благополучно расходятся по домам.
Больше других ему досаждали молодые, шумные и, как сейчас стало модно говорить, с активной жизненной позицией учительницы Ирина Сергеевна и Злата Андреевна и их не менее шумные и активные ученики.
И вот одна из заноз стояла сейчас перед ним и требовала ключ от кабинета химии. У Семёна мелькнула было мысль повредничать, заартачиться и не дать, но в тот же момент он понял, что это будет себе дороже, потому что Злата Андреевна с её неуёмной энергией, если ей так уж нужно открыть этот четыреста восьмой, пожалуй, тяжёлую строительную технику подгонит, но в кабинет попадёт. Поэтому он флегматично пожал плечами: мол, да пожалуйста, под вашу ответственность — и выдал ключ, заставив, правда, её расписаться в тетради выдачи ключей. Злата на его вредность не среагировала, схватила ключ, проникновенно поблагодарила — вежливостью и дружелюбностью своей неизменной она тоже его страшно раздражала — и с невероятной скоростью рванула наверх.
Семёну стало на миг интересно, что это ей понадобилось в чужом, пусть даже и в подружкином кабинете, в пятницу в половине одиннадцатого вечера. Но он собрал волю в кулак, любопытству не поддался и за ней не пошёл, порадовавшись только, что эта реактивная девица замужем не за ним. Он много раз видел её мужа и каждый раз удивлялся, что тот выглядит вполне довольным жизнью с таким вот электровеником и очень даже влюблённым в свою ненормальную жену. Медлительный Семён, у которого всегда в глазах рябило от Златы Андреевны и Ирины Сергеевны, про себя прозвал его экстремалом и решил, что любовь не просто зла, а в данном конкретном случае немыслимо свирепа.