Страница 20 из 70
– Для вашей же безопасности.
– Порой мне кажется, что вы слишком уж сильно шифруетесь. Конспирация — это хорошо, но есть же край. Вы ещё друг другу номера присвойте, чтобы не использовать имена, – порыв души был выплеснут, завуалированная претензия высказана, но облегчения не последовало, потому что нет покоя сумасшедшим:
– Мой номер — 12, Энджела — 21, а твой и Мэтта — 27 и 43.
– Он же шутит, да? – с надеждой обратился я к Энджелу, обнимающему банку.
– Отнюдь, – ответил тот.
И мы, блять, учили.
Неделя была выматывающей, дела шли из рук вон плохо, проблемы в институте также сказывались на моральном состоянии и я начал окружать себя защищающим от внешнего сумасбродства духовным барьером. Приоритеты были расставлены неправильно, изучать бы претендующим на отчисление студентам профессиональные модули, а не сомнительную науку, что подкидывало дурное сознание Клойна.
Как оказалось, хуже быть может.
Тем же вечером нам пришлось ночевать в палатке на улице, потому что дом атаковали. Я вправе назвать это происшествие гражданской войной, так как угроза исходила от своих же. Точнее, от одного конкретного человека…
– Орехи — это двигатель жизни, качество которой напрямую зависит от того, какой сорт ты употребляешь и какова степень их обработки, – просвещал Мэтта присоединившийся к клубу домохозяек Элис, хотя друг его об этом не просил.
Он забрасывал себе в рот горстку за горсткой вместе с шелухой, иногда подкармливая и меня. Рядом царственно восседала «правая рука» нашего лидера, что-то чертя в блокноте.
– Вообще, мне больше всего по нраву кешью. Но любить кешью — это как любить дорогую проститутку. Слишком затратно. Поэтому вот уже восемь лет я жру арахис, – одухотворенно добавил Вейн, продолжая набивать щеки.
– Лучшая история любви, что я слышал, – прокомментировал рассказ Лонгри, на которого Элис буквально сложил все свои конечности. – Будь твоя воля, ты бы ничего, кроме орехов, не жрал. Бери пример с Клойна. Тот постоянно готовит полноценную еду и таскает с собой в контейнерах. Это удобно, наверное… Да и хоть какое-то пищевое разнообразие.
Тут неподалеку что-то громко упало. Мы оглянулись на пробежавшего мимо Лона, который, спустя мгновение, вернулся обратно с пластиковой коробкой в руках, удрученно на неё смотря, словно это был маленький гробик.
– Ребят, вы бы пошли погулять что ли… – выдал он, не сводя глаз с подозрительно устрашающего предмета, двигаясь в направлении кухни.
– А что такое?
– Я совсем забыл про контейнер, в котором был салат. Очень давно, если верить историческим сводкам. Мне бы его открыть и помыть.
– А мы чем мешаем? – поинтересовался Мэтт, принимая из рук Элиса новую горсть орехов.
– Самый легкий способ заставить человека плакать — попросить Кло открыть контейнер с едой, про который он забыл. Поверь, продукт такого пищевого извращения, как его салат, ты вряд ли где-то мог встретить раньше, – голосом знатока объяснял Энджел. – Это дерьмо начинает вонять ещё в начале готовки, а по прошествии времени… – парень запнулся, когда Лон смерил его гневным взглядом, и поспешил заткнуться. – Ладно, я понял, молчу.
– Там всё настолько плохо? – уточнил Лонгри, уже отключая компьютер от сети.
– Не могу сказать точно, но боюсь, что если вы попадете под удар, страдать будут даже ваши внуки, – ответил Клойн проверяя свою банку на просвет с помощью лампы под потолком.
Выглядело как очень бессмысленное действие. Поморщившись, он добавил:
– Если они у вас, конечно, после этого будут.
– Не думаю, что оно повлияет на нас на генетическом уровне, – решился отмахнуться я, о чём сразу же пожалел.
Никто не мог предвидеть столь изощрённой подставы. Я, по своей неопытности, пропустил момент, когда расцвела садистская ухмылка на лице придурка с контейнером, будто вопрошающего: «хочешь проверить?» и уже поднёсшего палец к клапану, открывающему крышку.
Тогда в нашем фирменном календаре появился новый день, обозначенный красным цветом.
Сутки пришлось провести вне стен инфицированного дома, побросав все ценные вещи и документы. Открытые окна мало что решили, ведь проветрить было необходимо не только дом, но и город. Ударом в спину стало то, что почти у всех нашлись внезапные дела, требующие их немедленного вмешательства, а мы с Мэттом остались куковать в палатке около дороги в свете работающего с перебоями карманного фонаря.
Спустя два дня, балансируя на грани здравия и сумасшествия, я завёл дневник, больше походивший на книгу жалоб и прегрешений, где изливал душу и записывал все косяки домочадцев. Я настолько загибался от абсолютного незнания и принудительного нахождения в пределах дома (в основном на лобном месте его — в гостиной), что от отчаяния был готов оказаться козлом отпущения в пылу регулярно возникавших между ребятами споров, в которых обитателям гостиной (всем, кроме меня и Мэтта) предъявляли претензии. Многих не устраивало, что Лонгри, Лана и Малена постоянно сидели дома и пользовались всеми благами «бедных самаритян-добывателей». Меня и Орита это почему-то не касалось.
Я в самом деле хотел оказаться крайним. Чтобы на меня накричали и выперли за дверь, посвятили в свой род занятий, дали палку и сказали: «копай». Я бы копал! Я желал быть чем-то большим, чем глупым питомцем, но, похоже, относительно нас двоих всех всё устраивало.
О чем это я… Дорогой дневник, теперь я хочу себе именной ошейник.
– Ребята, может, хватит? Я пытаюсь учить, – в попытке сдержать эмоции в узде, спокойно произнёс я, но всё же нервно постучал карандашом по виску, в раскоряку сидя на кресле с листками в руках, на которых были нацарапаны возмутительно красивым почерком Энджела номера телефонов и имена домочадцев. Те самые, что всё никак не удавалось уложить в памяти.
– Прости, Лен, но мы должны разобраться, – ответил мне Элис, виновато склонив голову, и сразу же вернулся к увлекательнейшей дискуссии, которая не терпела отлагательств. – У нас тут, понимаешь, трое господ совсем не выходят за пределы дивана.
– Что за беда, если нам комфортно работать в таких условиях?! – возмущался Лонгри, полыхая, как маленький, бесцеремонный синий факел. – Мы не бойцовые псы, нам по городу мотыляться не надо! Вот мой комп, вот мои мозги. Рабочий радиус не предполагает перемещений, так что завали!
– Так всё бы ничего, но вы же пустили корни и сосёте минералы на нашей плодородной земле! Раз вам комфортно, то еду заказывайте через интернет, а в общий холодильник не лезьте!
– Порой я чувствую себя эпизодическим героем дурацкого ситкома, где все действия происходят в рамках квадрата метр на метр, – мой голос был равнодушен, а лицо отражало состояние, когда нервные импульсы уже не поступают в мышцы и ты кажешься безразличным ко всему. Не равнодушие и не смирение, а молчаливая истерика, ведь, похоже, весь сыр-бор начался из-за того, что кто-то из тройки снова сожрал арахис Вейна.
– Закадрового смеха не хватает, – отозвался Мэтт с аналогичной гримасой уныния на лице и тут же уткнулся в телефон, давно потеряв надежду выполнить «задание Лона» в этом дурдоме.
Одни только девочки в комнате сидели молча. Вот кто действительно был достоин уважения и любви. Опустим тот факт, что они молчали лишь потому, что, организовав неровный круг на полу, бухали. Всё-таки чем бы дитя не тешилось…
– Чуваки, вы видели, куда Элис дел пульт от микроволновки? – в комнату вошёл нахмурившийся Тайлер, кажется, минуту назад познавший горечь утраты.
Райзи был мастером на все руки, но иногда его стоило ограждать трёхметровым забором от приборов, из которых можно слепить какую-то бесполезную херню.
Пульт от чего?
– Подожди, мы тут заясняем за сеттинг, – прервал его Лонгри, не желая терять нить повествования, и мгновенно возвратился к спору, – ты раздуваешь проблему на пустом месте! Я, между прочим, чтоб ты, говнюк, знал…
– Кгхм-кхм… извините, – раздались из угла комнаты неловкие покашливания, – это, конечно, исключительно мое субъективное мнение, но, мне кажется, что не стоит так давить на ребят, они ведь хорошо справляются со своей работой, а это главное.