Страница 19 из 70
С тех пор как я нашёл общий язык с Клойном за замечательным ужином на троих после последнего приключения в одном из самых роскошных ресторанов города, где даже пыль казалась дороже, чем моё обучение в институте, все рамки, которыми мы были окружены, мгновенно растворились. Бесследно исчез и мой бюджет, который Энджел так заботливо таскал с собой, ведь я решил, что проставляться должно именно мне. Это могло выглядеть как замечательный жест дружелюбия, если бы фактически эти деньги не принадлежали самим ребятам.
Осознал я это поздно, но не суть.
Я был удивлен тому, что атмосфера даже в доме резко изменилась. Отныне наши отношения строились на полном доверии и это было решающим фактором.
Спустя неделю в один из вечеров я обнаружил себя сидящего на кровати в слезах. Я понял, что счастлив. Никогда раньше не испытывал подобного эмоционального взрыва, а теперь сидел и рыдал от осознания чувств, что меня переполняли. Это другой мир: грубый и жестокий, но именно он меня принял.
Однако мне было мало. Моя степень вовлечённости лезла через края, свисая огромной жировой складкой над ремнём нашей нерушимой дружбы. Я зажрался. Хотелось проникнуть в их жизнь как можно глубже, но мне так ничего и не рассказывали о делах семейства. Плели красивые речи о том, что скоро я пополню их славные ряды, но пока что: «ты слишком мал и невинен, сиди на месте, созидай».
По неясным мне причинам даже порыв выйти на пробежку с Ланой, Тайлером и Элисом резко пресекался. Мы с Мэттом пребывали в полном непонимании, медленно срастаясь с ковровым покрытием в гостиной, где большую часть времени играли в игры. Если говорить открыто, в то время у меня появились смутные подозрения, что Мэтт знает больше, чем я, но в этом не было бы смысла. Наверное. Приходилось попросту ждать, но любое томительное ожидание всегда скрашивали наши вечерние культурно-массовые мероприятия. Иногда они были слишком массовыми, зачастую не особо культурными, но в этом и крылась вся их чарующая прелесть.
Ближе к ночи, в порядке зарождённого ритуала, я и Мэтт с завидной регулярностью начали ходить в круглосуточный магазин на углу, когда вечеринок не предполагалось, а ребят созывали на осаду Иерусалима или же намечались другие важные кампании.
В один из таких праздных вечеров мы вышли из дома за хлебом, а попали в очень неловкую ситуацию.
Как только я услышал рёв моторов за спиной, сразу почувствовал дуновение ветра перемен, и, в моём случае, не в лучшую сторону. «Kawasaki ZX-6R», испепеляя колесами асфальт, обогнул нас, оставляя за собой облачко выхлопных газов, и преградил путь. Рядом припарковался желтый «Yamaha YZF-R1».
– Садитесь, пешеходы. Подвезём, – пригласил нас будничным тоном Энджел, приподняв чуть деформированный от превышенного срока службы визор шлема.
– Да ладно! – громко воскликнул Мэтт и, светясь, как медный пятак, понёсся к мотоциклу, не замечая, что я между тем опустил вёсла и стушевался в стороне.
Если быть точнее, я стоял как вкопанный и с незаурядным упорством покрывал себя землёй, стараясь обложиться полностью.
– Нам… донести тебя до сидения на руках? – поинтересовался Энджел, расценив мои душевные метания как выпендрёж.
Бывает, люди, находясь в заставляющей их волноваться неловкой обстановке, начинают отряхивать с одежды воображаемую пыль. В этой ситуации подобная защитная реакция обрела новое воплощение: на пустынной, лишь на треть освещённой тёплым проблеском света придорожного фонаря улице, парень в симпатичной шапке принялся кормить несуществующих голубей, только что прикупленной булкой хлеба.
Хотелось себя ударить, но это вызвало бы ещё больше вопросов.
– Лен? – позвал меня лучший друг обеспокоенным тоном, уже усевшись позади Энджела на мотоцикл, на котором, как мне казалось, и для одного человека места было недостаточно.
– Я хотел бы немного прогуляться, прежде чем идти домой. Да и запах бензина очень плохо влияет на сон, – врал я, окончательно себя сдавая.
Можно ли быть ещё более очевидным? Я почти видел, как надо мной яркими вспышками переливалась люминесцентная табличка с надписью: «этот лох трусит, езжайте без него».
Клойн, тем временем стоящий в восьми метрах от меня с всё ещё закрытым шлемом, чуть сильнее откинулся на байк и скрестил руки. Его лица не было видно, но я мог поклясться, он усмехался.
– Ты боишься садиться на мотоцикл? – осторожно озвучил свою догадку Стейси, произнося фразу успокаивающе, словно говорил с проблемным ребенком, который вот-вот расплачется.
Ещё бы задницу мне подтёр. Да, боюсь.
– Да, боюсь, – признался я, хмуря брови и играя жвалками, смотря куда-то в темноту.
– Можно узнать, в чем причина? – Клойн наконец-то открыл забрал и с интересом на меня взглянул.
– Ты… как услышал-то?
– Гарнитура, – парень постучал по шлему в области уха, а потом указал на Энджела.
Таким образом они связывались во время поездки. Довольно удобно.
– Не скажу, что совсем не люблю мотоциклы, они классные и всё такое, но ехать на нём… не моё.
Освещать перед людьми свою не самую лицеприятную сторону неловко, стыдно, да и в целом не с руки. Когда дело касалось определённых вещей, я был трусом, не умеющим переступить через себя, и из-за этого частенько доставлял неудобство другим. В корзину сожалений можно добавить также мой кинетоз, но он, как показывала практика, проявлялся от случая к случаю.
Говорят, что с фобиями следует бороться, и это верно, но сейчас я был абсолютно не готов. Может, когда-нибудь. На данном этапе я смирился с тем, что меня засмеют.
– У всех свои страхи, в этом нет ничего предосудительно, – неожиданно произнёс Клойн, понимающе кивая. – Я боюсь пчёл. Они жуткие, чёрт возьми.
О, Боже…
Я не смог подавить смешок облегчения, слетевший с губ, и улыбка сама расплылась на лице.
– Тогда в другой раз, парни, – Мэтт тут же соскочил с мотоцикла и направился ко мне.
– Встретимся дома!
Мне было совестно перед лучшим другом за то, что ему пришлось отказаться от вожделенной поездки. Хоть тот и мог спокойно пуститься в путь с Энджелом, но я точно знал, что Мэтт одного меня не оставит. Даже спорить не позволил бы.
Ребята быстро скрылись за поворотом, а мы так и продолжали стоять, смотря им в след, пока друг не взглянул на истерзанную мной в приступе паники булку хлеба.
– Нам бы вернуться в магазин. Докупить.
***
Времена меняются, как и приоритеты. Я привыкал ко всему постепенно, прогрызал себе дупло в стволе семейного древа, будучи несказанно этому рад, но для разнообразия случались и моменты, когда на поверхность всплывали не самые приятные ситуации, вследствие чего мне совершенно по-мужски хотелось домой.
Я чувствовал, что это тоже шаг дальше в лес, но иногда лучше плевать в потолок безопасной, тёмной пещеры. Благо, мы все находились на той стадии дружеских отношений, когда сообща и совершенно без стеснения могли материть Клойна.
Стоял тёплый летний день, который радовал и Энджела, пьющего из пятилитровой стеклянной банки лимонад, сидя на старом телевизоре в гостиной, и Мэтта, катающегося по ковру, как он заверил, для растяжки связочного аппарата. Я лежал неподалеку от ужаленного в задницу рыжего друга, листая учебник, неосознанно пожёвывая одну из его страниц, когда на меня откуда-то сверху спикировал Клойн, удобно устроившись затылком на моей пояснице, и подкинул три листа, испещренные числами:
– Это наши с ребятами номера телефонов, владей, – с энтузиазмом изрёк он, а я внезапно вспомнил, что действительно не брал контактов.
– А, да, сейчас запишу.
– Нет, не записывайте, – обратился он ко мне и вмиг потерявшему темп Мэтту, – запоминайте.
– Кло, прости, но ты нахрен издеваешься?
Я недоверчиво покосился на свою спину, где обнаружил хитрые глаза друга, без сожаления на меня смотрящие:
– Отнюдь, – с ухмылкой совершенно убедительно ответил подлец.
– Это же нереально! – сосед по кровати разделил моё негодование и вскочил на ноги, чтобы вглядеться в исписанные страницы. Думаю, он тоже видел там проблему.