Страница 21 из 70
Внимание толпы в оглушающей тишине переключилось на говорящего, которым оказался субъект пенсионного возраста в грязных, рваных шмотках, скромно сидящий, цивильно сведя колени, с кружкой чая на пуфике возле окна.
– Кстати, вот, я всё хотела спросить… – пьяным, но бархатным голосом с пола пролепетала Малена, указывая пальцем на незваного посетителя, наслаждающегося горячим напитком со смачным сюрпающим звуком.
– Вы, простите, кто такой? – озвучил я пропущенный вопрос подруги, крайне заинтересованный в получении ответа. Похоже, что кроме девочек всё это время мужчину никто не замечал.
– Молодой человек в кожаной куртке сказал, что я могу подождать здесь, пока он по моей просьбе моет моего кота в вашей ванной. Я Доминик. Живу рядом с соседним крыльцом.
– Очень приятно, Доминик, пейте свой чай, – учтиво ответил я, возвращаясь к изучению выданного материала, краем уха улавливая добродушное «спасибо».
Мне уже всё равно.
***
Шло время, но ни черта не менялось. Я всё больше начинал чувствовать себя заключённым, которому намеренно не сообщают количество оставшихся до казни часов.
Пытка незнанием.
Ребята пропадали каждый вечер, частенько возвращаясь потрёпанными и уставшими, не редко с кровоподтёками, ушибами или открытыми ранениями. Я никак не мог определить истинную причину их молчания. Они продолжали оправдываться, как подростки. Говорили, что выходят на пробежки и патрулируют улицы, хоть и с самого начала объяснили: они противостоят бандитской группировке. Но какого-то чёрта сейчас будто пытались убедить меня в обратном, прикидываясь монахами Шаолинь, положив здоровенный болт на обещание в скором времени позволить мне работать с ними. Похоже, Клойн заметил, что ещё чуть-чуть и я сорвусь, разлетевшись, как шар с водой, выброшенный с небоскреба на горячий асфальт. Тогда и решил предотвратить назревающий конфликт.
Он пришёл в одну из ночей. Дом пустовал, Мэтт спал наверху, а я в одиночестве сидел на диване в полной темноте и тупо пялился в потолок, не ожидая, что кто-то вернется.
– Развлекаешься? – буднично спросил он, еле слышно шагая по ковру, словно кот.
– Ага, – совершенно незаинтересованно ответил я, даже не посмотрев в его сторону.
Слишком устал, слишком запутался.
Может, я переоценил свои силы?
Уехать бы куда подальше, начать спокойную жизнь, забыть про всё дерьмо, что со мной произошло, и двигаться вперёд. Сейчас же я лишь топтал свою собственную могилу в ожидании чуда, которого, кажется, не произойдёт.
– Ты можешь курить тут, если прижмёт. Только форточку открой.
В любой другой ситуации я бы сразу воспользовался предложением, вот только сигареты кончились.
Клойн остановился в дверном проёме, прислонившись к косяку, и поправил чёлку, всматриваясь в темноту.
– Прости, – совершенно внезапно выдал он, чем привёл меня в чувство, словно опрокинув на меня таз холодной воды.
Я устремил на него взгляд полный непонимания.
Простить за что?
– Я слишком долго мариновал тебя в этой банке. Ты начал расклеиваться.
Несколько раз я моргнул, всё ещё не до конца улавливая его мысль, на что он устало улыбнулся, оттолкнулся от стены и направился к выходу:
– Пойдём, прогуляемся. Если, конечно, твоя ночная вахта может подождать, – с этими словами он скрылся за углом, запуская в дом легкую прохладу с улицы.
Я, недолго думая, схватил с дивана свою куртку и вышел следом.
Мы плелись молча около пятнадцати минут. Тем для разговоров было полно, но я не хотел начинать диалог. Как обидевшийся ребенок. Мне казалось, что Клойн беззлобно посмеивался надо мной, но заводить беседу тоже не спешил. Когда мы прошагали целый квартал, очутившись в каких-то закоулках, я решил поинтересоваться, куда мы всё таки направлялись.
– А есть разница? Мы гуляем. Тут нет смысла или какого-то подвоха, не каждому же действию нужно оправдание. Не знаешь, чем заняться — займись хоть чем-нибудь, – негромко проговорил он, мыском кроссовка пиная маленький камешек, попавшийся на пути.
– Да, наверное… – также тихо пробормотал я, разглядывая плохо освещенную улицу, по которой в такой час уже никто, кроме нас, не ходил.
– Если честно, сначала я хотел предложить прокатиться на байке до одного интересного места, но потом вспомнил, что запах бензина плохо влияет на твой сон…
Началось.
– Я знаю, что ты считаешь меня трусом, но отвечать на издёвки я сейчас не в настроении.
– Не в моём отношении дело, – совершенно серьёзно ответил он на выдохе, – я просто думал, куда бы тебя пристроить. Видишь ли, у нас все дела завязаны на командной работе, где мы как-никак передвигаемся на двух колёсах, другого не предусмотрено. То, что тебе не особо приятно взаимодействие с таким видом транспорта, вовсе не является проблемой. Трудность лишь по части планирования и построения тактики.
– Хочешь сказать… – я застопорился и неоднозначно покосился на него. – Что ты хочешь сказать?
– Боюсь, что заставил тебя думать, будто не доверяю, не хочу принимать в команду или что-то в этом роде… На деле же я вижу в тебе большой потенциал, но не знаю, как подступиться. Ты не подготовлен, а чтобы начать готовить, нужно понять, каким образом следует это делать. Тренер я такой себе… Мозгов бы мне побольше, да кругозор пошире.
Я так опешил от слов друга, что неосознанно остановился:
– Ты… всё это время мне фитнес-программу составить пытался что ли?
– Можно и так сказать, – усмехнулся он, – всё непросто… Что, если, раскрой я детали как на бумаге, ты решишь с разбегу плюхнуться во все наши помои, будучи воодушевлённым, но слишком неопытным? Так ничего не выйдет.
– Кло, я же не дурак.
– Знаю. Я непонятно чего выжидал. Вместе бы мы к чему-нибудь да пришли.
– Так давай.
– Что? – Клойн стушевался, когда я снова резко остановился и почти с вызовом на него уставился.
– Сядем. Обсудим.
– Прямо тут? – друг скептически выгнул одну бровь, в то время как я под его удивлённым взглядом невозмутимо сел на холодный асфальт посреди тротуара.
Когда рыба сама устанавливает удочку и насаживается на крючок, нет смысла бегать рядом с порванной сетью. Клойн был расположен к диалогу, а значит, нужно сделать разговор максимально состоятельным, иначе до конца дней я так и буду изображать комнатное растение.
– Ладно, как скажешь, – скрестив ноги, он уселся рядом.
Нас, двух идиотов, ничего не смущало.
– Если позволишь, я начну. Хочу высказаться, – я дождался одобрительного кивка и продолжил:
– Возможно, я не до конца осознаю ситуацию, в которую попал, может быть, и правда не доспел, но с голым задом на врага не идут — это понятно без пояснительной записки. Я не такой уж легкомысленный. Можешь не верить, но предпочитаю взвешивать свои действия, когда есть возможность. Единственное, чего мне хотелось все эти дни — чтобы вы всё объяснили и познакомили с положением дел. Без утайки, со всеми вытекающими. Я готов принять реальность такой, какая она есть. Люблю кофе без сахара, знаешь ли…
Клойн тихо усмехнулся, легко покачав головой, а я вернулся к своей речи:
– Поэтому ты можешь рассказать мне обо всём. Абсолютно. Мы вместе придумаем, что делать. Обещаю, даже шага не ступлю без твоего одобрения. Ты тут лидер. Только дай мне возможность знать. Участвовать. Поддерживать вас, вовсе не важно как… Просто доверься, я большего не прошу.
Я хотел было дополнить своё сообщение небольшой вставкой саморекламы, чтобы заставить друга не сомневаться в приобретении могучего война Асикага*, с дефектом репродуктивной системы, полученным только что из-за затянувшихся посиделок на асфальте, но Клойн прервал поток гениального словесного мусора, кинув в меня что-то миниатюрное. Предмет я словил и с интересом на него уставился.
[Асикага (足利氏) — самурайский род с 1333 до 1572 в средневековой Японии.]
– На этой флешке находится вся информация о «Витиум». Имена её членов, фотографии, точный подсчёт количества мятных леденцов, которые сгрызает на завтрак их главарь, и даже стоимость маникюра девушек, которые раздвигали перед ним ноги последнюю неделю. Всё, о чем нужно и не нужно знать. Если откроешь материал, назад пути уже не будет.