Оборотень

   - Ты человек, - повторил он. - Ты живёшь в деревне. Вожак...

   - Плевать мне на него! - рявкнула я. - Захочу и глаза ему выцарапаю. Или я не лазила в чужие курятники вместе со всеми? Или может, во время охоты в норе сидела? Было такое? Говори, было?

   - Нет. Но ты - не лиса. Тебе нечего делать в стае.

   - Да? Но тогда, может мы создадим новую стаю? - я прошла перед его носом, обольстительно выгнув спину и выпрямив хвост, чтобы предстать во всей красе.

   - Это невозможно. - произнёс Прыгун, безуспешно пытаясь оторвать взгляд от моего прекрасного молодого тела. - Мы не выживем вдвоём. Стая слишком сильна.

   - Может, быть попытаемся хотя бы? Вот смотри, классное место для логова! - я весело ткнула носом в яму под елью и чихнула от резкого запаха хвои. - Представляешь, как мило тут будут играть маленькие лисята?

   Мне и вправду этого хотелось, но Прыгун поморщился и отвернулся.

   -Это угодья Одноухого, - сказал он.

   - Ну так и что? Одноухий стар, кто нам мешает его прогнать? Нас двое, в конце концов, лисята подрастут.

   - Ты не понимаешь, - сказал Прыгун грустно. - За Одноухого встанет стая. Мы сможем выстоять?

   Что-то странное было в его глазах. Он явно хотел сказать что-то, но боялся. Или? Он тоже не считал меня своей? Да что же это такое... Нет, он чего-то боится. И тут я поняла - мой возлюбленный трус. Самый обыкновенный трус. Ничтожество. Я развернулась и молча пошла прочь. В его глазах стояли слёзы. Или это было отражение моих слёз?

   Сижу и грустно смотрю в заиндевевшее окно. Зима выдалась достаточно холодной, но в избе тепло. Две недели назад умер дядька Михай, единственный, кто был ко мне добр. Мне осталось от него несколько книг, немного денег, которые он дал мне перед смертью. Остальное забрали его многочисленные родственники, появившиеся, как грибы после дождя, как тлько он умер. На память, как они говорят. Ха! Память. Так я и поверила, глядя как мельничиха через три дня ту память на рынок снесла и не постыдилась. Каждый день я открываю какую-нибудь из книг, просто так и смотрю на смешные закорючки, которые дядька называет буквами. Попрошу летом падре научить меня читать, только что он за это запросит? Стук в дверь. Интересно, кто там?

   - Привет, Петек, - говорю я. Петек промышляет охотой и его полушубок украшен новым лисьим воротником. Присмотревшись, узнала в нём шкуру Прыгуна. Допрыгался, стало быть, бедолага.

   - Привет, Анни. - С этими словами Петек снял шапку. Он в принципе неплохой парень, но охотник...

   - Раздевайся, проходи. Да дверь закрой, избу выстудишь!

   Как-то странно он заходит, как будто не с добром. Или боится чего-то? Все они мужики - трусы, я это давно поняла. Чем бы его угостить?

   - Садись, коль пришёл, - сказала ему, указывая на дубовую табуретку. - С добром аль с худом? Только не обессудь, есть пока нечего, не готовила, не ждала такого гостя дорогого!

   - Да это и не нужно, - ответил он, садясь на табурет. Статный парень Петек, кучерявый да усатый, только злой больно. Все охотники злые, мне ли не знать! - Я, знаешь, дома поел, ага. А к тебе вот, по делу.

   - Ну так выкладывай, - сказала я и напротив уселась. Если в жёны будет звать, думаю, откажусь. Не хватало мне с ним жить. С дядькой жила бы, только позови, да не звал он, даже когда сама в услужение напрашивалась.

   - Ты вот, говорят, в лису обращаешься, - сказал он, а сам зенки вылупил, ждёт, что я на это скажу. А что сказать? Я девка крепкая, в обморок не падаю.

   - И кто говорит, - спросила, нагло глядя ему в лицо зелёными своими глазами.

   - А не всё ли равно? Сорока, допустим, на хвосте принесла, ага.

Шутит, гад.

- А только если скажу кому, сама знаешь, что будет, вот.

   Ах так?

   - Так ты этой своей сороке глаза вырви, чтоб не видела, чего нет. А потом и клюв завяжи, чтоб не лаяла про честных людей! А нет, так я сама ту сороку найду и волосья ей повыдираю!

   - Может и повыдираешь, - сказал он, ногу на ногу закинув, а сам на меня смотрит. Внимательно так, как из арбалета целится. - А только я сам это видел, в лесу. Знаешь, есть там такая поляночка, с двумя ёлочками, - и дальше всю мою любимую поляночку описывает, на которой я обращаться люблю. Подглядел, гад! А мне-то что делать? Ведь потребует чего-то, знаю я этих мужиков, одного им надо. А только шиш ему!

   - А больше, - с улыбкой так сказала ему, - ты там ничего не видел? Чёртиков там зелёных, или например, святого Николая с подарками? Так это не ко мне надо, знаешь ли, это к Тересии-хромоножке, она тебе очищенной нальёт, поправиться с похмела. От меня-то чего хочешь?

   - А ничего! - хлопнул он себя по бокам. - Только на стаю лисью меня выведи и всё! А уж я никому не скажу, куда ты по ночам ходишь и где гуляешь, когда в город уходишь, во! Я ведь нарочно у дружков-то в городе спрашивал про тебя, ага! Никто тебя там не видел, никто!

   Стаю ему. Ага, сейчас. Только мне и не хватало в шубе из Карнаухого щеголять.

   - Ой, поглядите на него! Дружки у него в городе! Так город-то он большой, за всеми не уследишь, ой, не уследишь, парень!

   - Да ты, Аннэ, не сомневайся, я ж не обману! Деньжат отсыплю, я уж и с купцом сговорился, - сам в глаза смотрит, змей, наклонился ко мне этак, доверительно. - Да не обижу, ага. Ещё и зайцев приносить буду, изредка. Если того, значит, попросишь.

   - Ну вот что, - встала я и решительно указала на дверь. - Не знаю я, о чём ты говоришь, да и знать не хочу. Поздно уже, проваливай. Да к знахарю зайди, пусть тебе от головы даст что-нито!