Страница 5 из 284
— Ну, поняла наконец, что не про тебя невеста? — спросила соседка со странным вызовом и хотела забрать газету, но Алёна успела прижать её трубкой. — Не найдёшь ты ничего. И это хорошо, дурёха!
Тётя Маша вырвала газету и принялась читать, кривляясь:
— Девушка до двадцати пяти лет с приятной наружностью, ногами от ушей и со свободными взглядами на любовь.
— Нет там такого! — почти взвизгнула Алёна.
— Это ты просто читать не умеешь! — цыкнула на неё соседка. — Учиться тебя послали, вот и учись.
Алёна на мгновение прикрыла глаза и сжала губы, чтобы правда не вырвалась наружу.
— Нам деньги нужны, — буркнула она.
— А кому они не нужны?! — подбоченилась тётя Маша мятой газетой. — Вон вечером вяжи свитера для еврейского торгового дома, как я и твоя бабуля. Нитки тебе дадут и заплатят тыщу двести, тыщу восемьсот. Немного, зато никто не обидит. Хозяйка офиса! Надо ж такое выдумать! Секретутки им всем нужны, козлам этим! Ты на нашу-то шалаву полюбуйся, — тётя Маша ткнула газетой в запертую дверь Полининой комнаты. — Знаешь, как они их называют — девушки сопровождения, — она даже в широкой талии закачалась для большего драматизма.
— С чего вы взяли, тётя Маша?
Алёна поднялась с вздувшегося линолеума — ноги затекли до боли.
— Глаза у меня есть! — соседка затрясла газетой перед Алёниным носом. — По телевизору, знаешь, сколько таких показывают!
Она зашаркала обратно на кухню с газетой, заявив, что та лишь для селёдки годна. Крик «Отдайте!» — застрял в горле, а вторую попытку перекрыл телефонный звонок. Алёна схватила трубку машинально — обычно отвечать на звонки в почти что чужой квартире она не решалась. Однако звонили именно ей. Она оставила сообщения на нескольких автоответчиках без всякой надежды, что ей перезвонят. Приятный женский голос попросил уточнить, насколько хорошо Алёна владеет английским — Алёна не постеснялась ответить, что «свободно». Мама преподавала как раз его — и, пожалуй, это был любимый урок у всей школы. В других предметах полезности никто не усматривал. Женщина на другом конце провода удовлетворённо хмыкнула и спросила, в котором часу Алёна сможет сегодня подъехать по такому-то адресу. Да хоть через час — она живёт недалеко. Ей назначили на четыре.
Дрожь в руках опережала сердцебиение, и Алёна даже промахнулась, вешая трубку. Палец ныл от набора — почему не поменять аппарат на кнопочный! Она ещё раз перечитала адрес и поняла, что понятия не имеет, где это. Пришлось идти на поклон к соседке.
— Я не собираюсь указывать тебе дорогу в бордель! — выдала тётя Маша и отвернулась, а потом, глядя уже в окно на перегороженную машиной арку, добавила: — Сейчас твоей матери позвоню!
— Тётя Маша, пожалуйста! Я не маленькая. Я знаю, что к чему. Меня не проведёшь! А вдруг им действительно нужен мой английский?
В голове вопросительного тона не было. Она вспомнила, что именно для «Аргуса» оставляла сообщение на английском, потому что на автоответчике не было ни одной русской фразы. Должно быть, они таким образом проводили первый отсев соискателей. Её не отсеили, ура! Только тётя Маша осталась непреклонна. Придётся спрашивать дорогу на улице.
Одежду выбирать не пришлось. В шкафу висел один единственный костюм, в котором она отходила все экзамены. Хорошо ещё додумалась вовремя постирать. Хотя очень боялась испортить бархат. Костюм английский, очень классный — и никто не догадается, что он из секонд-хенда! Алёна расправила на коленях юбку и с ужасом обнаружила мокрые пятна — надо взять себя в руки, а то сейчас такие же подтёки появятся и подмышками, а она ещё даже из дома не вышла. Волосы в хвосте, на глазах только тушь. Ей точно не предложат ничего другого!
Путь до Владимирского собора она знала наизусть. Поставить сейчас свечку за удачу было делом первой необходимости. Но именно на длинных ступенях храма она поняла, что успела стереть пятки. Снять колготки возможности не будет. Пришлось присесть в углу и подложить в туфли сложенный листочек. Адрес она вызубрила — можно было и порвать. Чёртов «Монарх», почему туфли до сих пор не разносились!
Алёна наскребла мелочь на свечку и пошла к иконе Божьей Матери, не зная, у кого собственно в таких случаях просят помощи. За спиной тут же раздалось старушечье ворчание:
— Ни стыда, ни совести. Ходят тут, батюшек в грех вводят.
Алёна одёрнула юбку — колени и так прикрыты. Уж её юбку короткой точно не назвать! Поставив дрожащей рукой свечку, Алёна перекрестилась, но приложиться к иконе не решилась, заметив на стекле множественные следы от губной помады. Легче на сердце не стало, но медлить больше нельзя — ей ещё ковылять и ковылять до бизнес-центра.
Голодный живот, как назло, начал подвывать — пришлось задобрить его купленной в ларьке булочкой. Хорошо, что на губах не было помады. Стряхнул крошки — и порядок. А вот и конец пути. Или только его начало. Алёна начала подниматься по бесконечным ступенькам. Надо было дождаться лифта, но она подумала, что подъём поможет ей успокоиться, но, увы, только пятки сильнее разодрала.