Гоньба

   Тихое Лето комментирует:

  -- Бестолочи. Видел раз, как три десятка возов вот так, один за другим, под лёд ушли.

   Это-то фигня. Вот Иван Грозный однажды, в очередной свой Казанский поход, утопил возле Стрелки всю осадную артиллерию Московского царства. С обозами. С конями. И с людьми, конечно.

   Хорошо, что Тихое Лето меня не послушал, что мы в две тройки идём. Шли бы одними санями, весу было бы больше. Могли бы и себе полынью сыскать.

  -- Смотри - Стольник едва копыта таскает.

   О кличках, которые гонцы применяют для своих коней... без комментариев. Может, им нравится поделиться друг с другом новостью типа:

  -- Гляжу, а Стольник-то на мою кобылу налазит. А я его плетью! И в хвост, и в гриву! Вложил десяток горячих - Стольник-то и поумнел, кобылу более покрыть не пытается.

   ***

   Как-то в стройотряде девушки наши прикормленного котёнка назвали "Комиссаром". Идут они как-то на утреннее построение. А отрядный комиссар тихонько следом. И слышит как одна наша красавица другой говорит:

  -- А комиссар-то наш - наглый такой! Всю ночь ко мне в постель лез. Я его среди ночи - за шкирку и во двор выкинула. А он, представь себе, в форточку лезет!

   ***

   "Стольника" пришлось в Опеченском Рядке оставить - выдохся конь. Продали за безделицу, чуть не с доплатой. К весне-то отдохнёт, отъесться. Раз в тридцать дороже станет. А так - в три дня ляжет.

   Хорошее здесь место. Лоцманы живут. То через пороги проводку ведут, то вокруг, через Нижний Волочек лодии выводят. И нынче, при Господине Великом Новгороде, и при Петре Великом.

   "...В Посаде живут учреждённые Петром лоцманы в опрятных двухэтажных домах, на мещанских правах..., народ солидный, осанистый, здоровый и крепкий, знающий себе цену и очень разумный...".

   По Некрасову: "...Ни одно сословие простонародья не живёт так привольно, как лоцманы этих мест".

   Имея за спиной Нижний Волочек, естественно идти к Волочку Верхнему. Естественно... А что говорит по этому поводу паранойя? - А паранойя вопит: "хоть как, но не так! Не так, как все!".

   Если меня ищут, то ищут по логике нормального путешественника - на "торных путях". Соригинальничать? Повернуть к западу, к Селигеру?

   Однажды, в 21 веке, поймал на слух фразу из какой-то молодёжной песни: "Осташков держит Волочек". Осташкова ещё нет. Тот мужичок, рыбак Евстафий, по имени которого и названо селение, ещё не родился. А вот остров, с которого он убежит, спасаясь от новгородцев, сжёгших его родной Кличен, уже есть. Есть и другой остров, на котором до войны будет центр советской бактериологической медицины. Ну, Ящурный институт и прочее. А после - ракетный филиал с пленными немцами. Наши -- колючку поставили, немцы -- домики. И пошли испытывать ракетные двигатели. "Ковать ракетный щит Родины".

   Стоит уже, наверное, Игнач-крест - указатель дороги к Новгороду на северном водоразделе. Место, до которого дойдут тумены Бату-хана. Летопись говорит, что впереди монгол бежала Новоторжская дружина, указывая врагам дорогу. Где-то здесь и бежала.

   Виноват - побежит. Выводя вражье войско к Селигеру, на льду которого монголы, поняв, что отсюда нужно выбираться назад и быстро, уничтожат огромный русский полон, набранный в Залесье. Завалят порубленными телами русских людей и навозом монгольских коней вёрсты озёрного льда.

   Селигер. Здесь говорят - "Серигерский путь". На порожистой Мсте идти вверх лодками - тяжело, по сравнению со спокойным течением речек возле Селигера.

   Но "мы пойдём другим путём". Пожалуй, самым тяжёлым. Не на юг или запад, а прямо на восток. К Мологе.

   Паранойя. Проще - страх. Хочу оказаться как можно дальше от Лук, от возможного источника сыска.

   Тихое Лето кривится, скалит зубы, шипит, но... Надо уносить задницы. Даже рискуя конями. И мы, чуть отъехав от Опечки, сворачиваем в приток, почти в обратном направлении, потом снова сворачиваем, потом... Удомля.

   Не надо по слогам: "УДО! Мля!". Нет здесь "условно-досрочного". Просто ещё одно угро-финское название.

   Гряда холмов, цепочка озёр, речки... Очередная - Волчина.

   Название соответствует действительности. Улепётываем от волчьей стаи во весь опор.

   Я приподнимаюсь в санях, кричу отстающему Сухану:

  -- Коня! Коня отвяжи!

   Тихое Лето резко разворачивается на облучке, в ярости замахивается на меня кнутом... и отворачивается. Неотрывно смотрит вперёд, только вперёд, орёт, гонит тройку. Ничего не поделаешь.

   За второй тройкой бежит на привязи наш последний "заводной" конь. Увы - уже не "заводится". Одышка у него прорезалась - свистит на каждом вдохе как паровоз. Простыл, наверное. А может - бронхиальная астма от продолжительного скармливания затхлых и заплесневелых кормов. Корм в дороге... не в княжеской конюшне.

   Конь начал задыхаться, тянуть в упряжке не может. А теперь уже и просто бежать не успевает. Дыхания не хватает. Были бы на месте - привели бы в порядок, подлечили. Тут... кто не бежит - тот отстаёт. Тащить беднягу тройкой на привязи... Многовато будет - тройки нас самих не факт что вывезут.

   Балласт. Скинуть.

   Сухан разворачивается, рубит топором узел уздечки бедолаги на спинке саней. Убирает топор и снова взмахивает кнутом над спинами притомившейся, сбавившей ход тройки.