Апгрейд от Купидона

Утром мы с Крэгом вышли на относительно тихие центральные улочки Портленда, прогулялись до площади с амфитеатром, который в преддверии фестиваля цветов украшали горшки с разноцветными растениями. Крэг вдруг остановился и попросил меня смотреть под ноги. А я и не заметила, что на камнях, которыми была вымощена площадь, выбиты разные имена. Но кроссовка Крэга указывала на определенный кирпичик, и на нем я прочитала наши с ним имена. Мое — ровно, как подписано в почте, на которую у меня настроен Пейпал.

— Это подарок Тони на нашу с тобой годовщину.

Мой рот оставался открытым и язык мог только вывалиться наружу, но сказать ничего не мог.

— Без фамилий, потому что у них лимит на количество букв. Ничего. Мое имя и за фамилию сойдёт. Никто никогда не узнает, кто же такая Ксения Крэг.

Он улыбался, продолжая держать меня за руку, поэтому мне пришлось использовать левую руку, чтобы поставить челюсть на место. Волосы трепал ветер, и он же свистел в ушах.

— Включай камеру. У нас готовый сюжет на сегодня.

— Я… Думала… Он… Будет… Про… Лепрекона… — с трудом проговорила я.

Крэг нагнулся ко мне с поцелуем:

— Не все должно быть на камеру. У нас с тобой должны оставаться какие-то общие тайны от всего мира. Включай. Чем быстрее пройдут эти шестьсот секунд, тем быстрее ты познакомишься с моим лепреконом.

И я включила камеру.

— Сюрприз моему брату стоил всего сто баксов. Так что, думаю, каждый из вас может увековечить себя в моем родном городе в камне. Хотя изначально здесь были лишь имена людей, которые участвовали в строительстве площади. Она была построена народом на народные деньги, потому что народ требовал место, где народу бы никто не мешал встречаться. Да, мы, жители Портленда, очень социальные млекопитающие…

Но по дороге к таинственному лепрекону мы все же купили не молоко, а кофе. И я потребовала для себя Старбакс, чтобы иметь возможность сравнить его качество с тем, что продают в питерской кофейне.

— Что одно, что другое… — Крэг проглотил свое мнение и спрятал кредитку.

— Сказал человек, который почти не пьет кофе…

Разве это время вставлять шпильки, когда истинный портландец пошел ради меня на сговор с собственной совестью?! И даже купил мне кекс с изюмом — что ж, я приняла ответную шпильку, не ойкнув. И мы съели этот кекс на двоих, пока ждали зелёного сигнала светофора, чтобы перейти дорогу к набережной.

— Почему мы не идем?

Крэг удержал меня на противоположной стороне, чтобы выкинуть пустые стаканы с ненавистным ему зеленым логотипом в урну. Пришлось снова пережидать поток машин.

— И чтобы тебе не было скучно стоять, расскажу историю. В середине прошлого века в Портленде вышла статья известного колумниста. Говорят, ему в тот день не о чем было писать и он, как истинный ирландец — ну, ты, надеюсь, не забыла, что город основали ирландцы — попросил помощи у лепрекона. Написал в статье, что смотрел в окно и вдруг увидел маленького зеленого человечка. Выскочил и поймал его, но так как деньги не являлись целью его жизни — ему достаточно было гонорара в газете, он не стал требовать от лепрекона горшок с золотом, а попросил, чтобы в его честь назвали какой-нибудь парк… Ну, он же не сказал, какой именно: большой или маленький, так вот… Вон там, на пешеходном островке теперь стоит парк, самый маленький согласно книге рекордов Гиннесса. Обходится он городу в три тысячи баксов в год. А надо было вовремя ставить светофор. Яму вырыли, а столб так и не привезли. Тогда добропорядочный гражданин посадил в дырку дерево, чтобы та не портила городской вид.

Парком было деревце посредине дороги, обнесенное оградкой и со скамеечкой. А я и не поняла, чего это люди фотографируются посреди дороги. Мы встали в сторонке, чтобы дождаться своей очереди. Крэг держал руку в кармане, но все не доставал из него телефон.

— Ты расскажешь эту историю на камеру?

Крэг усмехнулся.

— Нет, я принес лепрекону записку. Это же самая западная от Ирландии колония лепрекона. У нас школьная традиция — приезжать сюда с классом и… Ну, желать всякие там глупости… Которые потом сбываются.

— У тебя в кармане новая записка? — усмехнулась я.

Крэг кивнул и, взяв меня свободной рукой, повел к самому маленькому парку. Потом присел около него, чтобы украдкой спрятать записку, которую наконец достал из кармана. Напоследок поднял на меня глаза, точно искал поддержку своей детской глупости — ему можно, что уж там! Я кивнула. Тогда Крэг опустился на одно колено и протянул записку мне. Нет… На его раскрытой ладони лежала раскрытая коробочка, а на розовом атласе сияло кольцо.

— Ксюша, ты выйдешь за меня замуж? — сказал он по-русски.

Не спросил — сказал. Уверенный, что не получит отказа. Я была не уверена лишь в одном — в голосе, поэтому просто кивнула. Не спрятала лицо в ладони, не запрыгала, не завизжала — как принято делать на камеру, ведь это все постановочно. Мы впервые делали что-то важное не на камеру.