Апгрейд от Купидона

— Да, — наконец произнесла я все так же по-русски, кивнув еще раза три для верности, верности своему голосу и этому мужчине, стоящему передо мной на коленях. — Я выйду за тебя замуж, — ответила я, как оказалось, уже по-английски.

Крэг одел кольцо на палец — на дрожащий: бриллиант потянул руку вниз, и я лишь чудом не оказалась рядом с ним на коленях, на обоих. Крэг поднялся и поддержал меня за локти, точно на расстоянии почувствовал мою дрожь, но вот расстояние между нашими губами растаяло, и мы впились друг в друга поцелуем, точно хотели ужалить: да, потом можно и умиреть — удовлетворенными и спокойными.

— Ребята, хотите видео, которое я снял?

Мы замерли и так долго оборачивались, что парню пришлось постучать Крэгу по спине. Крэг кивнул на предложение и поздравление, вытащил из кармана телефон, чтобы перекачать файл, и чуть не выронил его, потом сунул мне в ладонь, и я сжала телефон, как и вторую руку с кольцом, точно оно не было мне в пору и я могла его потерять. Потерять я могла только рассудок… От счастья? От неожиданности? От… шутки старого лепрекона. Это больше, чем горшок золота, это золотые горы, которые у меня под пальцами — на солнце Крэг рыжий, ну ведь рыжий…

— Телефон…

Я действительно сейчас тоже чуть его не выронила, так мне хотелось погладить Крэга по голове — зачем? Я не знала… Просто так. Потому что хотелось…

— Пошли гулять вдоль набережной… И заодно решим, делиться этим видео с народом или нет.

— Но Тони ты уже, конечно, его послал… — почти не пошутила я.

Крэг состроил обиженное лицо:

— Нет… Файл слишком тяжелый…

Я сжала его пальцы сильнее: это год был очень тяжелый, а следующий… Следующий разве будет легче?

— У меня к тебе еще одно предложение. Купить тебе платье и поехать в Рино. Ты согласилась стать моей невестой в самом маленьком парке в мире, так согласись быть мне женой в самом большом из маленьких городков.

— Это как?

— А это то, что в Рино написано на самой главной улице. Там, кстати, отличный музей автомобилей, так что нам будет чем порадовать подписчиков. Пойдем за платьем? Ах да, а потом в качестве медового месяца прокатимся по трассе 66 через весь континент до Нью-Йорка и оттуда полетим домой, — он замолчал лишь на секунду. — В Питер знакомиться с моими родителями в законе. Думаешь, не пустят на порог?

Мне хотелось смеяться, но я почему-то плакала, как дура, размазывая по лицу сопли, хорошо не краску, которой на глазах не было. Их укрыли от внешнего мира розовые очки. Все вокруг почему-то сделалось жутко радужным…

Платье мы выбрали атласное на бретельках, потому что в Рино обещали жару. Розы украшали лиф и спускались по бедру вниз. Волосы я решила не убирать — просто украсила их венком с короткой, едва прикрывающей плечи, фатой. А Крэг? Белые брюки и белый пиджак — мы действительно до конца решили быть белыми воронами.

Родители не присутствовали с обеих сторон. Тони если даже и обиделся, то не подал вида. Даже пошутил, что ему действительно не стоит ехать в Неваду, чтобы я вдруг жениха не спутала… Нет, куда там — вы такие разные братья… А в свидетели мы взяли пилота, который доставил нас на север штата Невада на своем крохотном самолетике. И все равно поднялся с нами выше облаков.

— Надо и жить выше облаков и никогда не смотреть на землю, — сказал он с улыбкой, настраиваясь на новый аэропорт. — Я завещал развеять мой прах над горой Худ — я обожаю кататься там на лыжах. Хочу, чтобы душа моя навечно осталась в месте, где мне было хорошо.

А у нас с Крэгом не было любимых мест — он любил все места, которые мы посещали. И вообще зачем заранее думать о том, что когда-нибудь нам придется расстаться не по своей воле. Пусть все будет по воле лепрекона. Удача нам улыбалась и вне его вотчины. Утром мы заплатили пошлину в муниципалитете и пошли выбирать часовню для регистрации. И в первой же нам сказали, что смогут расписать нас через час… Боже, даже на подготовку к свадьбе у нас нет времени!

Мы одевались, как новобранцы — мы действительно заступали на новую службу — семейную. С формальностями разобрались быстро, потому что мы на все были согласны. Даже на запись церемонии и ее трансляцию в прямом эфире. Только не тратили наш вечер на подсчет лайков и чтение комментариев. Мы позвонили только по двум телефонным номерам. Тони мы почему-то проигнорировали: брат все же не равно «мама», хоть Энтони Макдевитт и пытался нянчиться с нами весь этот год. Хотя… кирпич просто так под ноги не падает — все давно определено там: и каждый в своей жизни получает свой заслуженный апгрейд.

Нам хотелось быстрее снять всю эту белую мишуру цивилизованного мира и вернуться в другую, нашу собственную реальность, пусть мы и заперли ее сейчас в четыре стены чужого номера. Но ведь людям еще никто не разрешил любить друг друга без того, чтобы прятаться по углам — таковы законы пуританского мира. Мы по ним живем, но любим по своим собственным сумасшедшим законам, которые вовсе не ограничиваются прозрачными стенами душевой кабинки или четырехугольными границами матраса, и даже… Нет, ну у нас же должны остаться от вас хоть какие-то секреты.

Одно скажу — шампанское мы не пили вообще. Подняли бокалы за нас любимых с газированным яблочным соком. Нашему пилоту предстоял ночной полет над любимыми им горами, а нам — долгое восхождение к нашей собственной вершине счастья. Вторую бутылку сока мы выпили уже одни, полуголые, замотанные в простыни…

— Я тебе еще не надоел со своими поцелуями?

Крэг полез ко мне целоваться, пьяный от молодильных яблочек — тебе сколько? Снова пятнадцать и ты снова лезешь к русской девчонке? Сумасшедший, чего с тебя взять! Слово! Я хочу взять с тебя слово, что не надоем тебе в своем законном статусе.

— За год? Ты решил надоесть мне за год? — пытаюсь перевести в шутку то, что тенью страха преследует меня каждую минуту.

Неужели так будет всю жизнь? Пусть всю жизнь — и в завещании мы напишем, чтобы наш прах дождался друг друга, чтобы вместе нестись по ветру над бескрайними просторами Балтики, которую бороздили наши предки-викинги. Сейчас же наши губы бороздили тела, которые дрожали, как море в жуткий шторм — и девятым валом накатывал на нас любовный жар, и мы жадно пили соки друг друга, чтобы хоть немного утолить жажду… Но голод утолять не спешили. Голод друг по другу мы желали чувствовать целую вечность…