Страница 100 из 105
— Если не хочешь, мы об этом не расскажем.
Он ушел из дома, как только понял, что позвонила моя мама. Я уставилась ему в глаза и проговорила тихо:
— Мы об этом обязаны рассказать. Нет отношений, в которых все хорошо.
— Но отношения, где все плохо, тоже не отношения.
— Это к нам не относится, — заверила я его, и заодно себя.
Он раскрыл мне объятия, но я в них не вступила, тогда Крэг сам шагнул вперёд и прижал меня к груди, примяв куртку отверткой.
— Спасибо, что терпишь меня.
— Я тебя не терплю…
Мы не говорили о любви — ни в кадре, ни за кадром. Мы что-то чувствовали друг к другу, но боялись испортить банальными признаниями зарождающиеся серьезные отношения.
Меня снова не было в кадре, хотя камера стояла на треноге, и я могла бы занять пустое кресло рядом с Крэгом. Он захотел говорить на открытой веранде, и мне пришлось надеть шапку. За спиной у Крэга плескалось абсолютно спокойное финское озеро, но мой финн не был спокоен. И потому мое сердце билось учащенно.
— Если вещь ломается, ее надо выбросить, — хотя и говорил неспешно, я знала, с каким трудом даются ему эти наши откровения. Наверное, он сам уже не рад был начатой затее. — Жизнь такая короткая, что не стоит тратить ее на ремонт вещи, который скорее всего не увенчается успехом. Все давно считают это истинной. Особенно мы, поколение потребителей. И отношения мы тоже привыкли выбрасывать в мусор, как только они дают трещину. Причем, не просто так, а … Потому что кто-то швыряет их о каменный пол. Бездумно. Кто-то, кому природой по идее дано умение контролировать свои эмоции.
Крэг усмехнулся. Я же осталась за камерой с каменным лицом. Мы были лайв — мама сейчас это смотрит. У нее утро, через океан — вечер. Мама Крэга тоже держит в руках айфон. Ее сердечки прилетают даже раньше сердечек Ханы Макдевитт и большого пальца ее мужа Тони.
— Сейчас вы думаете: ну, и где ты, придурок, накосячил на этот раз? На днях я поймал рыбу, Ксюша ее почистила, и я решил ей помочь — выбросил ошметки в мусорное ведро, но так как баскетболист из меня никудышный, промахнулся и запачкал крышку. Поэтому попросил Ксюшу ее протереть. Но Ксюша ничего не ответила. Тогда я сунул крышку с электроникой прямо под струю воды, крича, что раз она не хочет помочь мне в элементарных вещах, раз ей некогда взять салфетку, то у нее, такой дуры, не будет умного ведра. И я просто шарахнул крышку об пол и ушел.
Крэг на секунду сделал паузу.
— Ксюша потом сказала, что она попросила меня подождать, пока она вымоет руки. Я этого не слышал, но я ей верю. Я не слышал, потому что иногда я просто не слышу… Почему-то не слышу… А вы вот, интересно, всегда слышите свою вторую половину? Или только с наслаждением наблюдаете за тем, как ваши приказы безукоризненно выполняются?
Снова пауза. Я знаю, что через границу кто-то сейчас сложил на голову Крэга все матюги, а через океан — закусил губы, чтобы не заплакать.
— Это случилось три дня назад: я еще надеялся на чудо: ждал, когда крышка высохнет. Что-то отвинтил там, что-то прикрутил. Не заработало. Ведро у нас теперь без крышки — зато теперь чаще выношу мусор на улицу. Зачем я пытался починить вещь? Если нельзя починить какой-то элементарный механизм, то что тогда говорить про человеческие отношения? Возможно, я когда-нибудь сломаю их окончательно.
Крэг вытащил из кармана неизвестную мне бумажку. На секунду я замерла в нерешительности и все же не стала менять положение камеры: выхватывать крупным планом то, о чем меня не предупреждали?
— Здесь я записываю все, что сломал со дня нашей встречи с Ксюшей. Нехилый уже список получился. Если сложить стоимость потерянных вещей и умножить на сто. Хотя бы на сто! Вот цена Ксюшиного терпения, если у терпения вообще есть цена. Но мы привыкли измерять все деньгами и думать, что все можно купить. Не все — чувства не купишь. Чувства вообще странная штука… Я ещё в своих не разобрался, так что в чужие не сую нос. Ладно, две минуты давно прошли, а у меня сюрприз…
Крэг вытащил из-под стула коробку, которую получил недавно из Штатов. Я знала, что в ней лежит — кукла, с которой он решил сделать пару сценок.
— Нет, это сюрприз не для Ксюши. Сюрпризы — это последнее, что она хочет от меня получить.
А я не знаю, что хочу получить. Наверное, у меня все есть. Ну, кроме терпения, его всегда мало.
— Ксю, тебе не бывает с ним страшно? — позвонила вечером Майка. — Он ведь так и тебе по башке может дать?
Нормальная человеческая реакция на сумасшедшие откровения.
— Нет, не боюсь. Он себя контролирует. Не боюсь.
Но это было неправдой. Но правду я буду держать при себе. Даже в книгу не добавлю. Оставлю открытый финал: прощание с Тони в аэропорту и веру в светлое будущее. Ведь я в него верю, ведь верю ж, да?