Страница 99 из 105
— Ксения, ты в своем уме?
Мама редко называла меня полным именем. Только в особо важных случаях, и этим случаем стал увиденный ею ролик на Ютубе, который каким-то макаром кто-то для нее перевел. Неделя нашего заточения на финском озере закончилась седьмым клипом.
По дороге в гостиницу я рассказала Крэгу про деньги брата, и мы, даже не посовещавшись для приличия, пришли к обоюдному согласию, что будем вести правдивый видео-дневник наших отношений. Если не хочешь, чтобы о тебе узнавали из соцсетей неправду, говори и показывай все сам — и без прикрас.
— Вдруг наш опыт кому-то поможет поверить в свои силы, — шепнул Крэг мне на ухо, убирая с мочки чуть влажные от совместного душа волосы.
— А ты-то сам в них веришь? В отношения?
— Да, верю…
И я ему поверила. Не знаю… Наверное, потому что не успела сложить о нем какое-то мнение: все случилось слишком быстро. Мама мне не поверила, потому что знала какую-то другую меня:
— Скажи, что это неправда! — требовала она от меня лжи. — Это, как у вас говорят, кипиш, да? Шутка?
— Мама, это правда. Все от первого до последнего слова — правда.
В первом же ролике Крэг рассказал о своих страхах перед отношениями с девушкой, а эта девушка заявила, что ничего не боится. Правды я боялась меньше всего. Этот канал — моя работа. Двадцать три часа и пятьдесят минут подготовки к шестистам секундам откровения на камеру. Нас поддерживали, нам давали советы, нам почти не писали гадостей. У нас быстро набирались подписчики — хотя мы не трясли перед камерой грязным бельем.
Мы две минуты говорили про наш день и восемь минут про что-нибудь интересное. Интересным оказался даже наш сосед, которого Крэг разболтал на советы бывалого рыбака. Мы учили финский на камеру, даже показывали нашу кухню — настоящую, с плитой. Я наконец-таки нашла время научиться готовить, пока мой актер перевоплощался в разных героев, которые читали не только Калевалу. Я же в основном оставалась за кадром — Крэг почти все делал сам: особенно хорошо ему удавались чисто американские остроумные сценки, отчего подписчики у нашего канала росли в геометрической прогрессии — правда, я не всегда понимала его юмор, как и восторги комментаторов.
Ничего страшного: просто пока мы живем в разных мирах, но наши миры начали уже немного пересекаться. Труд сделал из обезьяны человека, а совместный труд — пару. Совместный труд для моей пользы… Нет, я думала только про благополучие Крэга. Подолгу оставляла его одного: и на рыбалку он уплывал без меня, и с саксофоном уединялся на пирсе, и прочее, прочее, прочее. Большой дом позволял не пересекаться без дела. Приходила я только, когда меня звали. И когда в первый раз почувствовала, что он начал меньше улыбаться, сама предложила ему перемены: однако в этот раз ему следовало сменить не партнера, а обстановку. И скоро у нас вошло в привычку и в расписание улетать на пару дней раз в пару недель в другую страну. Таким макаром мне придётся заказывать новый паспорт из-за нехватки пустых страничек для штампов прибытия и отбытия…
И все же я всеми силами старалась взрастить в Крэге тоску по дому — по финскому, который одиноко стоял на озере в окружении сосен и ждал нашего возвращения. Меня тоже много чего ждало: недоготовленное блюдо, недописанная книга. Я решила записать буквами историю нашего знакомства, а то кадрами мы записывали лишь историю своих отношений. Не всегда гладких.
— Мне стыдно за тебя перед знакомыми, — звонила мне мама с завидным постоянством.
Какие продвинутые у мамы знакомые — английский понимают! Мы не виделись уже четвертый месяц. И без совместного чая больше не откровенничали. Впрочем, маме с лихвой хватало наших ежедневных откровений из Ютуба.
— Ну как так можно? — не унималась мама не из-за вынужденной разлуки, а потому что ей не нравились наши с Крэгом видеоотношения.
— Не можно, а нужно. Только сейчас я понимаю, ради чего живу. Ради отношений с мужчиной, который прилагает неимоверные усилия, чтобы стать настоящим партнером…
— Какие слова… — цедила мама слова, и те огненными стрелами перелетали через государственную границу между Россией и Финляндией. — Партнером в сексе.
— И в сексе тоже, мама…
— Так не надо всему миру об этом рассказывать!
— А мы не про это рассказываем, а про то… — с трудом хватало у меня терпения из звонка в звонок повторять одно и тоже. — То другое, что держит людей вместе, но не удержит, если не подложить под матрас фундамент нормальных отношений.
— Он ненормальный… Какие с ним могут быть нормальные отношения?!
— Мама, не надо… Он первый нормальный мужчина в моей жизни… Все остальное — фикция. И шоры у тебя на глазах, а не у меня.
Про папу я вообще молчала. Мы были пару раз в Питере, но на дачу не поехали: папа запретил привозить туда Крэга. Ну что же… Добавлять лишнего стресса ни одному, ни другому не хотелось. Мы как раз нашли Крэгу отличного врача — вернее он нашел нас сам через нашу видео-исповедь. Мы поговорили с ним и начали пытаться слезть с сильного лекарства, из-за чего срывы стали происходить чаще, но я терпела, стиснув зубы, потому что знала, что Крэг в них не виноват.
И вот я наконец спрятала телефон после очередной материнской отповеди в задний карман джинсов, выдохнула и потёрла губы, которые, как всегда, кусала во время разговора, чтобы не разреветься. Я прекрасно понимала позицию мамы — она желала мне счастья, но не такой ценой. И я с усмешкой относилась к заверению в искренней дружбы от Росы: она любую мегеру стерпит, если у той получается заставлять ее сына улыбаться. Крэг тоже решил не видеться с семьей целый год — не из солидарности, конечно, а просто потому, что не хотел их видеть. Семейную встречу назначили на первый день рождения сына Тони. Если к лету мы все ещё будем вместе, то я полечу в Штаты на правах законной подруги Крэга. И смех, и грех… Лето… Я пока не знала, как мы перезимуем.
Становилось холодно. Я схватила куртку и пошла в гараж, куда мы никогда не загоняли машину. Сейчас Крэг возился там на верстаке со сломанной крышкой от помойного ведра. При моем приближении он обернулся.