Не верь мне

– Оля, да пойми же ты, как много всего в этом мире проходит мимо нас.

Я зачем-то кивнула головой, как если бы хоть примерно догадывалась, о чём он мне сейчас втолковывает.

– И что ты предлагаешь?

– Ничего я не предлагаю! – впервые в жизни огрызнулся он на меня. – Я лишь тебе говорю, что мы с тобой в тупик идём. Неужели ты хочешь так же, как наши родители? Прожить на одном месте, не замечая ничего вокруг?

Наш разговор тогда окончился ничем. И вроде как мы не поругались, но осадок непонимания остался. Но главное, он посеял первые сомнения между нами. Я решила, что ему плохо с нами… или же со мной. А что подумал он, я так и не узнала.

Дальше становилось хуже. Он ушёл с работы, устроившись продавцом в автосалон.

– Но ты же любил копаться в машинах?! – удивлялась я.

– Любил. Но это же не значит, что я не способен на большее! – сердился Измайлов.

– Я тебе этого не говорила! – заводилась в ответ.

– Но, видимо, подумала.

И, наверное, он был прав. Просто я тогда вообще не представляла, что мы можем жить как-то иначе.

Но, тем не менее, на новом месте у него пошло. Действительно пошло. И мой Измайлов вроде как опять стал собой, только сменил рабочую робу на деловой костюм. И интересы поменял.

Наши шестерёнки словно перестали совпадать, всё время сталкиваясь и проносясь мимо друг друга. Но мы терпели, делая вид, что обоих всё устраивает. По крайней мере, у нас всё ещё была Анютка, которая продолжала держать нас рядом.

Иногда было хорошо, почти как раньше. Мы просыпались вместе в те редкие дни, когда наши нерабочие дни совпадали. В обнимку и смешно уткнувшись друг в друга носами. Когда не было необходимости разговаривать друг с другом, а можно было просто лежать рядом и наслаждаться остатками нашего единства.

Спустя полгода его повысили до старшего продавца, а ещё через несколько месяцев перед ним замаячило следующее повышение. И он был счастлив. И мы с Аней словно купались в лучах его счастья. Мне даже начало казаться, что кризис пройден.

В последний наш мирный вечер мы опять сидели на кухне и вроде как пытались строить какие-то планы на жизнь.

– Оль, а как ты думаешь, Ане брат или сестра нужны? – улыбался мне Измайлов с самым лукавым видом.

Удивлённо вскинула брови.

– Сейчас?

– Нет, но в перспективе.

Я неопределённо пожала плечами. Во мне всё ещё жила обида за то, что творилось с нами в последний год. Наверное, он почувствовал это. Потому что неожиданно всё его лукавство и лёгкость куда-то улетучились, явив миру предельно собранного Сергея.

– Лёлька, я знаю, что со мной нелегко.

Спорить не стала.

– Но что бы ни случилось, – продолжал Измайлов, – помни, что я тебя люблю. Вы с Анюткой самое дорогое, что есть и было у меня. И всё, что я делаю, я делаю ради вас.

Он хотел, чтобы я успокоилась, чтобы доверилась ему. Но речь всё равно получилась какой-то прощальной. Или же это я просто что-то предчувствовала. Ведь апокалипсис случился уже на следующий день.

Серёжа пришёл злой и свирепый, громко хлопнув дверью и уронив что-то в прихожей. Я выскочила из спальни, испуганная непонятным шумом.

– Эти суки, – выматерился он, – отдали моё повышение.

– Кому? – одними губами прошептала я.

– Свиридову. Это племянник генерального.

– Бывает, – осторожно предположила я. – Обидно, конечно, но будет ещё возмож....

– НЕ БУДЕТ! – неожиданно громко рявкнул муж.

Хотелось сжаться, но на помощь пришла ответная злость, придавшая сил.

– Не. Ори. На. Меня.

А ещё была мысль о том, что какое счастье, что Аня в садике. Она-то его таким не знала. Впрочем, я тоже.

Серёжка был обижен на несправедливость этого мира, на нечестность нашего общества… На всё подряд он был зол и, видимо, на меня тоже. Он долго мне втолковывал, как он впахивал ради этого повышения, а я стояла и на автомате кивала головой, пытаясь хоть как-то примирить его с реальностью. Оказывается, что будучи на эмоциях, он и с работы уволился.

«Зашибись», – так и подмывало возмутиться меня. Но я сдержалась, уже понимая, что ни к чему дельному это не приведёт.

– Оль, надо уезжать, – в конце концов, вынес он свой вердикт. – В этом городе нечего ловить.

– Ты рехнулся, – не смогла утерпеть я. – Куда?!

– Куда угодно. Мир… он же огромный.

– Я рада за мир! Но у нас дом и ребёнок. Здесь.

Измайлов противно закатил глаза.

– Найдём новый дом.

– А родители?

– А что они? Мы же от них не отказываемся, – в этот момент у него был какой-то безумный взгляд. Он будто загорелся своей идеей, не видя никаких ограничений для этого. А я испугалась… того, что совсем не знала его, своего Серёжу.

В итоге разговор закончился на нервной ноте.

– Не поедешь?

– Не поеду, – категорично качнула я головой, а для убедительности ещё и ногой топнула.

Он ничего не ответил, лишь ушёл, громко хлопнув дверью.

Глава 4

Меня словно пришибло всеми этими разговорами и воспоминаниями, а ещё давящим чувством ожидания, хотя, казалось бы, мне-то чего было ждать в этой ситуации?! Он же не ко мне ехал. К дочери, родителям, прежней жизни, да к чему угодно, но только не ко мне. Но я всё равно нервничала, иррационально и глупо.

Поэтому на работу я собиралась суматошно и долго, будучи не в состоянии взять себя в руки. А потом в один момент разозлившись на все свои метания, резко натянула куртку и ботинки и с психом выскочила на улицу.

Шёл мелкий снег, первый в этом году. Крош, скорее всего, обрадуется, будет строить глобальные планы о том, как в скором времени слепит снеговика. Мысли о ребёнке немного успокоили, придав хоть какую-то уверенность в своих действиях. И какие бы последствия ни были у моих решений, они принесли главное – у меня были Аня и Крош, а всё остальное… А обо всём остальном я не буду думать сегодня и, под стать Скарлетт, оставлю это на завтра. Или же ещё дальше. В душе болезненно царапнуло чувство вины, но с ним я тоже научилась жить.

В кармане завибрировал телефон, и сердце очень наивно сжалось, видимо – вопреки всем моим решениям – ожидая чего-то. Глупое. Кому мы с тобой нужны? И это бесило, неимоверно. Стоило услышать одно лишь замечание о том, что Измайлов едет к нам, как я уже вся превратилась в оголённый нерв, состоящий из бредовых надежд и трепыханий. Ну дура же. И дело тут было не в чувствах или их остатках, всё вытравлено и сожжено давным-давно, а то, что осталось на месте моей души, очень сильно напоминало дыру, которую надо было чем-то наполнять. Вот и заполнилось чем попало – злостью, обидой, виной, стыдом… СТОП. Хватит. Прекращай думать об этом. И вообще, у тебя телефон звонит.

Никита был моим руководителем. Не прямым, и даже не косвенным. Он просто был… совладельцем сети заведений, в которой я трудилась. Но в последнее время он активно вмешивался в дела нашего клуба, и что-то мне подсказывало, что моя скромная персона имела в этом деле… не последнее значение.

– Привет! – выдала я максимально жизнерадостно.

– Привет, – отвечает мне Никита, и я чувствую, что он… улыбается. Это не было неожиданностью, мы вроде как приятельствовали, по крайней мере, кто-то из нас предпринимал все усилия, чтобы это было так.

– Решил заглянуть сегодня к вам на планёрку, поэтому звоню с предложением: как ты смотришь на то, чтобы я тебя подвёз? – беззаботно-позитивно предлагает мне Киреев.

Я киваю головой, словно соглашаясь с ним, и сумбурно убеждаю себя в том, что на сегодняшний день это то, что мне надо. Можно даже флирт не брать в расчёт, который в последнее время проскальзывал между нами. Просто лёгкое общение, не обременённое никакими лишними думами или заморочками, потому что если не с ним, то с кем? Мама, братья, снохи, дети… я уже прям чувствую то выматывающее ожидание, которое очень скоро повиснет между нами. И подруги мне тут тоже не способны помочь, потому что не рассказать о приезде бывшего мужа (подробности о том, что это лишь фигура речи, мы опускаем) считалось преступлением.